Машина для «боя» выезжала с развязки на МКАД, держа на хвосте участника дорожного движения. Далее начинается зондаж темы. Сначала ас дяди Поли сбрасывает скорость, чтобы очистить для себя впереди место для маневра, да заодно и посмотреть, как на его торможение реагирует лох. А потом он резко набирает скорость и удостоверяется в том, что тот «попал» – лох в точности повторяет скорость впереди идущей машины, надеясь на мастерство водителя. Убедившись в том, что лох «взял», «таксист» резко набирает скорость в заранее освобожденном пространстве и тут же бьет по тормозам. Итогом этого становится вдребезги разбитый бампер, и тут уже не приходится говорить ни о каких подставах, поскольку правило «держи дистанцию» для всех, в том числе и для ГАИ, святое. Эта тема дядей Полей была названа «работой на зад».
Единственная проблема, которая при этом возникла, была работа по принципу «русской рулетки». Во время движения бригада сама выбирала себе лоха, а здесь исход не был известен заранее. Если на бампер «вешался» депутатский брат или мусор, платить приходилось асу, да еще он же ремонтировал машину за свой счет и в качестве воспитательного примера для остальных штрафовался дядей Полей…
– Ну, что, съездили?
Поликарп Олегович отложил в сторону книгу, снял очки и поправил вязаный пуловер с карманами. Был он невысокого роста, седеющий, сохранивший остатки таксистской обаятельности мужчина. Лобные залысины и томик Бернса делали его похожим на лингвиста-аналитика, занимающегося дорожными преступлениями исключительно в качестве хобби. Тонкие сухие губы выдавали палача, ясные голубые глаза с томной поволокой – нет. Фарфоровые зубы при ближайшем рассмотрении оказывались родными, и это обстоятельство тоже указывало на то, что гнили в дяде Поле места нет. Никто из знающих его близко не понимал, где он берет столько жестокости, наблюдая с книжкой Бунина в руках за тем, как в болото погружается бочка с кричащим внутри ссучившимся «таксистом».
– Утверждают, что казбеки, – сказал Макс, облизывая губы. Он всегда входил в этот дом в Серебряном Бору с неприятным подозрением на то, что когда-нибудь он здесь останется навсегда.
– Что значит – казбеки? – Дядя Поля снял очки и поморгал глазами, чтобы размять веки. – Что это за определение такое? Если бы ты сказал – «лучистое подобие божье», я бы понял – либо девица, либо педераст. А что такое – казбеки?
– Ну, чеченцы, вероятно, – тихо подсказал Понт, топчась за спиной невысокого Макса.
– Чеченцы, – задумчиво повторил Поликарп Олегович. – Чеченцы у нас на МКАД бьют стекла и воруют борсетки. Отбирают машины. Но чеченцы на МКАД не «таксуют». Разве нет?
– Я так же думаю.
Дядя Поля встал и прошелся по кабинету, одну из стен которого украшала картина с бабой, скорбный вид которой Понта нервировал. Она была похожа на лохиню, которую удалось кинуть на бабки более мастеровитому пилоту конюшни дяди Поли, но это был не Понт.
Приблизившись к полотну, Поликарп Олегович кивнул головой.
– Мир сошел с ума. На МКАД «таксуют» чеченцы. Посмотрите на эту женщину, мальчики. Это Персефона. Дочь Деметры и Зевса. Сумасшедший Аид унес ее в свое царство. Навсегда. Аид думал, что он всемогущ. Но его разубедили. Зевс развел тему и Персефона вернулась на Олимп… Пять лет назад было сказано: чеченцы берут на МКАД борсетки и машины. Больше они на МКАД ничего не делают. И что получается? Они какают нам в карман… Они поступают, как Аид, который Персефону вернуть-то вернул, но заставил перед этим съесть три зерна граната – своего атрибутивного плода. И теперь богиня плодородия вынуждена каждые полгода страдать в Аиде, возвращаясь туда снова и снова. Вот и нам снова и снова придется возвращаться к этому разговору… Номер лох запомнил?
– Три восьмерки, «тройная Ольга».
– Узнаю детей гор. Только кавказец пойдет бить свою машину с таким номером о лоха. А марка?
Макс кашлянул.
– «Геленваген».
– Они любят все делать красиво. Не как обычные люди. Они бы делали это на «Роллс-Ройсе», но денег нету.
Побродив по кабинету, он остановился у кресла и взял со столика Бернса и очки.
– Найдите мне этот «Геленваген». К девяти часам я должен знать, где он паркуется на ночь. Сегодня вы не работаете. Сегодня вы ищите «Геленваген». Даже если он уезжает на ночь в Питер, я хочу, чтобы вы оттуда, из Эрмитажа – а ведь он именно там должен стоять, или я не знаю горцев, – позвонили и сказали, что он перед вами.
Оставшись один, Поликарп сразу направился к телефону. Импозантный аппарат времен нэпа, с золоченой трубкой и витыми рожками-рычагами стоял у него на столе. Снял трубку, набрал номер и, пока следовали гудки – дядя Поля знал, что абонент снимет трубку не сразу, – закурил. Через полминуты ему ответили.
– Анатолий Георгиевич, здравствуйте, это Поликарп.
– День добрый, дорогой мой. Что-то случилось?
Поликарп хмыкнул:
– Мои мальчики сегодня с человеком встречались, тот спрашивал, что делать, если тебя покалечили на МКАД.
– Что в этом необычного? Или вы хотите ко мне направить этого человека? Я после шести не консультирую.
Дядя Поля понимающе рассмеялся.
– Анатолий Георгиевич, человек рассказал, что подставили его «таксисты» на «Геленвагене» и развели на тридцать тысяч.
– Это необычные «таксисты», – согласился абонент. – Я бы даже сказал, что это инопланетные «таксисты».
– Они не столько инопланетные, сколько с Кавказа. Боюсь, как бы они беду на нашу голову не накликали. Менты ведь хорошие, пока никто ничего не пишет. А как узнают там, что на МКАД свободно работает бригада, разгружающая лохов сразу на тридцать косарей, могут и взволноваться… Тридцать – не две.
– А ты уверен, что это подстава, а не банальное дэтэпэ?
– Судя по рассказу человека, все в теме. В противном случае водителю двухгодовалого «Геленвагена» было бы проще страховых агентов и ГАИ дождаться, джип-то наверняка застрахован. Да и сгоняли человека. «Ниссанок» красненький, спортивный… «Ниссанок» потом исчез…
Анатолий Георгиевич вздохнул и закряхтел. Чувствовалось, что ему не по душе проблемы, с ним не связанные. Да и с ним связанные тоже, видимо, были ему не по душе. С одной стороны он, московский чиновник, меньше всего должен был волноваться, что какие-то кавказцы занялись на МКАД подставами вопреки договоренностям. С другой – доход с дороги многократно превышал его зарплату в офисе на Новом Арбате. Контроль за «папами» типа дяди Поли отнимал много эмоций и физических сил. Нужно ремонтировать МКАД, планировать работу по созданию Четвертого кольца, а вместе с этим приходилось спрашивать с дяди Поли и еще десятка бригадиров, и спрашивать нужно строго, потому как сверху постоянно ерошат волосы. Дружески так, подчеркнуто ласково, чтоб не забывали, что каждую неделю в дом на Мясницкой нужно отвозить шесть миллионов долларов. Вообще, бригады с МКАД привозили семь, но один из них, соблюдая договоренность, – ни центом больше, – Анатолий Георгиевич оставлял себе. За месяц он отвозил в дом на Мясницкой, по иронии судьбы стоящий через дом от аппарата уполномоченного по правам человека, двадцать четыре миллиона долларов. Эта сумма позволяла Анатолию Георгиевичу, еще в середине девяностых взявшему под контроль бизнес «таксистов», чувствовать себя более-менее спокойно.
– Поликарп, этих чернявых нужно убирать с дороги, – подумав, сказал он. – Разыщи-ка ты их и передай Ююкину. Пусть Геннадий Петрович нароет что-нибудь на них да удалит от асфальтовых дорог подальше.
– Да я уже думал об этом, но решил все-таки посоветоваться.
– Я люблю тебя за твою беспримерную склонность к коллегиальности. Я тебе сейчас направлю парнишку. Он меня третий месяц изводит. Набрал информации по твоим головорезам и все пытается меня возбудить ее достоверностью. Я его к Ююкину направил, он на месяц парнишку успокоил, а тот сейчас снова за дело принялся. Пробивает дорогу к Аппарату уполномоченного.
– А зачем мне этот парнишка? – удивился Поликарп.
– А пусть твои пацаны познакомят его с тем человеком, которого кавказцы побили. Мальчик умный, он быстро найдет. А как найдут – сразу к Ююкину. Понял тему?