Я присвистнул. Василий Николаевич расценил это по-своему:
— Оно ж как… Когда выпьешь немного, еще захочется, так? А когда еще выпьешь, почему бы не закусить? У меня всегда с собой есть, чтобы не ходить не искать. Сейчас настоящее сало попробуешь, а не то, что у вас в магазинах продают.
— Это вы все к другу в Астрахань везете?
— Можно и так сказать! — дедок ловко, со знанием дела разлил настойку по стопкам.
Конечно, пить с кем попало и что попало было не совсем правильно. Однако в то время, все было иначе, нежели сейчас. Вот так выпьешь что-то, а потом тебя вырубит. А когда проснулся, попутчика и нет уже. Как и твоих вещей. Схема, конечно, так себе, но бывало всякое.
— Градус какой? — взяв наполненную стопку, я внимательно посмотрел через нее на свет от лампочки.
— А бог его знает. Я не измерял, я только дегустировал. Ну что, товарищ ефрейтор, за советскую армию? Лучшую в мире!
— Поддерживаю! — усмехнувшись, ответил я. Набрал в рот, но глотать не стал. Наблюдал за Василием Николаевичем. Тот проглотил, сразу же схватился за выловленный из банки огурец. Захрустел им. Тогда уже и проглотил.
В целом, очень даже неплохо. Приятный вкус меда и трав, горьковатое послевкусие. Нет противного ощущения, что спиртюган глотаешь. Если Николаевич не соврал и он сам настойку «настоял», то у него явно талант. А главное, это не для того, чтобы пить. Это не алкоголь, это лекарство.
За первой, пошла вторая. А вот от третьей я уж отказался и дедок пил один.
Так как еды у меня с собой не было, то закуска была очень кстати. Сало действительно оказалось хорошим, в меру соленым. В общем, покушал я нормально. Попросил у проводника стакан, набрал кипятку, заварил чая.
После восьмой стопки, Василий Николаевич поплыл. Думал, будет трещать без умолку, но нет. У того включился автопилот — он полез на свою полку, лег и захрапел. Я только усмехнулся — меня тоже торкнуло, хоть и мягко. Я правильно сделал, что больше пить не стал.
Астрахань потихоньку приближалась.
К нам добавилась соседка — тетка лет пятидесяти, с сумками-баулами. Все ими завалила. Ни с кем не разговаривала и только все время что-то бурчала себе под нос. Особенно ей не понравилось, что я был в сапогах и в форме.
— Ну, что, солдатик! — спустя несколько часов, заявила она, зачем-то глядя на мой бушлат. — Нравится, воевать-то?
Честно говоря, вопрос максимально глупый и бестактный. Как будто всей сороковой армии делать было нечего, а кто-то в Министерстве Обороны взял, да и предложил — а давайте с кем-нибудь повоюем⁈
— Разве войны вообще кому-то нравятся? — возразил я.
— Ну, вы в Афганистан вторглись. Значит, была причина. Вот и спрашиваю, нравится⁈
— Нет, женщина, не нравится! — вздохнул я, отворачиваясь к окну. То, что у нее с головой не в порядке, это я сразу понял.
— А раз не нравится, зачем воюешь?
Это был максимально глупый разговор, продолжать который было совершенно бессмысленно. У нее какое-то свое видение на армейскую тему и почему оно такое, меня совершенно не волновало. Видя, что меня не вопросы не колышат, сама замолчала.
Ближе к конце пути, когда до Астрахани оставалось не более пятидесяти километров, проснулся изготовитель натуральных настоек на меду и травах.
— Ой… — пробормотал он, когда принял сидячее положение и потер голову. — Что-то я перебрал. О, ефрейтор, ты еще тут?
Тут он заметил тетку, решил проявить смекалку:
— Барышня, а как вы относитесь к непринужденной светской беседе с мужчиной в самом расцвете сил, а?
Я не сдержался и рассмеялся — старый Карлсон, который живет на полке. Тетка юмора не оценила, снова начала что-то бурчать себе под нос и ругаться на алкашей.
Спустя какое-то время, по вагону пошла проводница, сообщая пассажирам о конечной остановке. Василий Николаевич воспринял эту новость с энтузиазмом. Уже перед самым прибытием поезда, он вдруг пересел на мое сиденье и поинтересовался:
— Максим, а ты где в Афганистане служишь? Случайно не в Кушке?
— Нет, а что?
Тот поскреб пальцем щетину.
— Да есть там у меня товарищ один знакомый, в звании подполковника. Ляшов его фамилия, не слышал?
— Нет, не припомню такого, — В Афгане по состоянию на восемьдесят пятый год было больше двух тысяч офицеров, из которых около сотни подполковников. Попробуй тут всех запомнить. Тем более, кроме фамилии он больше ничего не сказал.
— А как далеко от Кушки?
— Ну, километров восемьдесят. Василий Николаевич, да ты не тяни, что нужно-то?
— Да посылку передать хотел. Но, наверное, не судьба.