"Приделать Черчиллю бороду — и прямо одно лицо будет, — мысленно фыркнул Пьер. — Сейчас я вам выдам представльеньице, мсье Шереметев".
Между тем тот, нахмурившись, кинул взгляд на Пьера и грозно сказал мамке:
— Я, Агафья, почто тебя сюда поставил? Дабы ты крик на весь двор разводила?
Та сжалась, словно уменьшившись в размерах, и принялась оправдываться:
— Помилуй, батюшка Федор Иваныч, да нешто я…
— Хватит причитать! Сказывай, что тут у вас учинилось!
— Мальцу она не глянулась, — ответил за нее "стрелец". — Требует, чтоб ушла.
— Требует?! — глаза боярина полезли на лоб. — Это как же?
Пьер решил, что настала его очередь вступить в разговор. Он подбежал вплотную к Агафье и, упершись обеими руками в ее бедро, стал выталкивать.
— Уди! Уди!
— Ну, ты погляди, а, — всплеснула она руками, а толпа у двери умиленно заахала.
— А ну, цыц там! — прикрикнул Шереметев и снова накинулся на мамку. — С чего это он серчает?
— Ведать не ведаю, батюшка. Я ставень-то сняла с оконца да отошла по надобности. Вертаюсь — а он тут в ларях твоих шмыгает, вот я и спросила.
— Уди-и! — завопил вдруг Пьер, гневным жестом указав на дверь. — Уди!
— Вот что, братец, — наклонился к нему Федор Иванович, — утихомирься-ка. Агафья — баба душевная, и тебе за няньку будет. Так что свои коленца выкидывать прекращай, а то ведь я и высечь могу!
— Эй-эй, боярин, полегше, — нахмурился "стрелец".
— А ты, Васька, замолчь, — огрызнулся Шереметев. — Коли князь Пожарский силком мне тебя приставил, так не в свое дело не сувайся.
"Что ж, придется дать спектакль, иначе от нее не избавиться", — мысленно улыбнулся Пьер и, придав лицу самое злобное выражение, на какое только был способен, топнул ногой.
— Не хотю! Уди! Уди-и! — крикнул он и заверещал на одной ноте противным, писклявым голосом.
Лицо Федора Ивановича налилось кровью, с минуту он молча смотрел на Пьера, а потом заорал:
— Да нет у меня никого, окромя нее!
— А-а-а!
— Замолчь немедля!
— А-а-а!
— Могет, мою Варвару к нему посадить? — спросил кто-то из толпы.
— Не-е! А-а-а!
Шереметев схватился за голову.
— Царица небесная, дай мне сил! Что тебе надобно, чадо? Нешто один в горнице хочешь жить?
Пьер мгновенно замолчал и улыбнулся. Стоявшие у двери челядинцы зашушукались:
— Почто ему нянька, такому-то умненькому.
— Коли так положено, возражать не должон.
— Да как ты без мамки-то будешь? — начал было Шереметев, но Пьер демонстративно набрал воздуха в легкие, и боярин обреченно махнул рукой:- Господь с тобой, оставайся. Васька, слышь, ты заходи к нему почаще, чтоб чего не вышло.
Пьер улыбнулся еще шире и дернул Федора Ивановича за длинный рукав:
— Ам-ам!
— Ох ты, Господи, он же не жрамши, — всполошился Шереметев. — Сейчас принесут.
Несколько человек тут же сорвались с места, но Пьер решительно заявил:
— Сам! — и потопал к двери.
Люди, улыбаясь, расступились, он вышел из комнаты и вопросительно оглянулся. Мужичок лет сорока, стоявший ближе других, кивнул и протянул руку:
— Туда. Ступай со мной.
Пьер сунул кулачок в его теплую ладонь и решительно зашагал за мужиком.
Глава 5
Василий Григорьевич Телепнев, думный дьяк Посольского приказа, ехал в обитых дорогим сукном санях через Кулишки, что на востоке Белого Города, и, кутаясь в подбитую мехом ферязь, лениво смотрел по сторонам.
Тусклое зимнее солнце размытым кругом виднелось из-за низких туч, скупо освещая сугробы и заметенные снегом крыши.
Вокруг стоял адский шум: стук молотков, визг пил, крики, ругань. Москва, лишь недавно освобожденная от поляков, строилась заново. Горожане буравили промерзлую землю, пилили, кололи, и их жилища потихоньку росли. Тут и там виднелись новенькие срубы, кое-где еще без крыш, но уже чувствовалось, что вскоре сожженная столица восстанет из пепла.
Через Покровские ворота сани въехали в Китай-город, где жили церковники, дворяне, купцы. Здесь разрушений было меньше, лишь кое-где виднелись припорошенные снегом пробоины в досках мостовых — следы от пушечных ядер осаждавшего Москву ополчения. Заметенные деревянные терема с резными наличниками посреди обширных дворов, церквушки с блестящими маковками на каждом углу, лавки и кабаки — все теперь было обыденным и мирным. Словно и не пожирали Русь голод и разруха, последствия войн и бесцарствия.