— Не помню, — пожал плечами несчастный Евгений. — Там много встреч было. Нас встречали, как…
— …Геракла, — хмыкнул я. — И что же дальше? После поездки? Ничем таким сокровенным не делился товарищ?
— Не-е-ет, — поразмышляв, ответил юноша. — Не помню…
— Ладно, проехали, — отмахнулся я. Хотя странно: в одной койке — и без душевных откровений. Видимо, семейная тайна Ш. есть тайна государственного значения. — И что же дальше?
А дальше — два года счастливой любви. Но вот текущей весной что-то случилось. Рафаэль стал задумчив, рассеян, и его что-то глодало. Не новое ли увлечение? Эта страшная мысль извела Евгения до такой степени, что на днях он не выдержал и устроил дружку невероятную истерику. Пригрозив тому перерезать вены. Себе. На что Раф ответил жестоко: режь хоть горло. И ушел. Для Евгения это был удар, самые худшие предположения о неверности подтверждались. Чтобы убедиться в этом, потенциальный самоубийца попытался проследить за своей ветреной любовью. Да, у Рафаэля появилось новое увлечение. Верно, из богатеньких, импортных «активистов». Во всяком случае, уезжали любовники от сквера Большого театра на «Мерседесе-600». С дипломатическими номерами. На этих словах молоденький грешник разрыдался, как младенец, не получивший вовремя кусочек маминого вымени.
— А номера? Чьи номера? — был безжалостен я к его трепетным чувствам. — Не запомнил ничего?
— Н-н-нет, — хлюпал неудачник. — Не успел… Там такое движение… Я побежал и не успе-е-ел…
— М-да, — почесал я затылок. — И что будем делать?
— Н-н-не знаю, — страдал будущий чухан, которого станут презирать все. Даже параша.
Хотя спрашивал я Никитина — он же мент Стручков; впрочем, он тоже не знал, какие такие шаги предпринять. Не ловить же дипломатических бездельников на светских раутах? Обязательно случится международный скандал. Если мы явимся на торжественный прием с нашим вятским утюгом.
Конечно, можно покататься по вечернему городу, посещая все злачные места, где горн нижней трубы трубит сбор. По словам влюбленного ревнивца, центральные плешки гомосеков — это у фонтана перед Большим театром, возле памятника героям Плевны, в Александровском саду — «под звездами» и в туалетах аэровокзала. Понятно, что у каждого местечка свой колорит и своя аура любви. В сквере у Большого ищут духовного и телесного общения студенты театральных, хореографических училищ и прочих заведений, имеющих отношение к культуре и искусству. (ЗАСРАК — есть почетный знак специфической любви?) У разрушающегося колоколообразного памятника героям Плевны — место знакомства бобров из класса секс-меньшинства (которое, если дело так и дальше пойдет, уверенно превращается в большинство). У памятника царствует дей[27] всех геев и блядей столицы Тетя Пава, знающий якобы все и обо всех. Что же касается параш аэровокзала, то там, как правило, случается любовь на лету. Любителей острых ощущений. То есть прощание с родиной для них происходит именно на (в) унитазных лепестках.
Вся эта новая для нас с Никитиным информация была кстати. Нет, я подозревал, да и знал, что существует некий параллельный мир, где во главе угла — труба[28]. Однако не до такой же степени, господа цвета утренней морской волны. Харить себя и себе подобных — занятие полезное; хаш мех[29] таится в ваших промежностях. Однако вам этого мало, вы хотите, чтобы весь мир покрылся светлой синюшностью тлена и мертвечины. Как я понимаю, нынче в холерическо-псевдодемократической среде мода появляться на светских раутах, презентациях, приемах в обществе хрупко-фарфорового и молоденького пидерочка-кочегара. Чтобы все видели — фарт на вашей стороне. Вы вне старой морали. Вне всех систем. Вы — хозяин положения. И жизни. Если можете позволить себе такой пир духа.
Что на это все можно сказать? Убогие вы все, весь ваш е’… род. Жалкие. Как бы вы ни тешили себя иллюзиями. И ни натягивали маскарадные, бронированные скафандры на свои буржуйские животики и на свои тренированные фуфло.
Жопа — она и в гробу жопа.
Прощаясь с юношей, постигающим азы жизни, любви и предательства, мы договорились: он ждет телефонного звонка, если вдруг нам понадобится, равно как и мы ждем от него своевременного сигнала при счастливых обстоятельствах. Словом, наша новая встреча возможна. Даже сегодня вечером. После театра имени реж. Романюка. Если мы туда прорвемся. В нижний партер.