Софья поморщилась, а затем громко рыкнула.
— А ну-ка рты прикрыли! Оба! Живо!
Первым прилетело Тиму. Тяжелая материнская рука влепила ему подзатыльник. Лиза всхлипнула и отскочила в сторону, но Софья была быстрее. Схватив сзади за футболку, она резко дернула ее, так, что ворот больно впился в шею, и подтащила к себе.
— Извинись, — властно потребовала она.
Лиза вспыхнула от злости. С рыданиями не прокатило, но она не собиралась так просто сдаваться.
— Ни за что! Ты сама говорила, что надо делится. А он не хотел, хотя я всего на пять минуточек попросила. Отобрал. Нарычал на меня. И обозвал сукой!
Софья нахмурилась.
— Она сама меня довела! — Тима поднял руки вверх, как безоружный преступник.
— Неважно, ты тоже извинишься. — бросив это, Софья вновь повернулась к ней и потребовала. — Лиза, я жду.
— Ты его защищаешь, а не меня!
— Я защищаю вас обоих. Друг от друга и от себя самих.
— Почему тогда я должна извиняться?
— Ты прекрасно знаешь почему, Елизавета. Твоему брату сейчас нелегко и без твоих капризов.
— Нет, не знаю! Почему-у-у? Или что, если у него гормоналка, значит все можно?
— Не значит. Но он уже получил по башке, поэтому ты должна извиниться первой.
— Не хочу!
— А я не хочу, чтобы вы ссорились! — теперь рычание слышалось в голосе самой Софьи, и пусть оно было в два раза тише, чем у Тима, но настолько же страшнее. — В семье у каждого должен быть на первом месте мир, а не собственные хотелки.
Лизу затопило с головой обидой и страхом. До брата она довязалась от скуки и вредности, но не ожидала, что дело примет такой оборот. И в суровости Софьи, в том, что та встала не на Лизину сторону, а своего щенка, была какая-то страшно болючая для нее, подлая несправедливость. Терпеть которую было невозможно.
— Ненавижу вас! Псы вы вонючие, а не моя семья! — закричала она, радуясь тому, что дала сдачи, резанула словами со всей силы.
И тут же жутко стало от сказанного, настолько, что Лиза зайцем сорвалась с места и побежала прочь из квартиры. Громко хлопнув входной дверью, она пулей вылетела из подъезда и понеслась вперед.
Правда, далеко убежать ей не удалось, только до сараев. Там Лиза на полном ходу врезалась в Костика, выходящего из дровяника. Старший брат поймал ее за футболку, как котенка за шкирку.
— Куда бежим? — просипел Костик, у которого поздно начал ломаться голос.
Не желая отвечать, Лиза попыталась вывернуться. Не получилось.
— Пусти! — отчаянно попросила она.
Костик нахмурился, но футболку отпустил, тут же перехватив в мягком объятии плечи.
— Куда я такую зареву отпущу. Пошли, расскажешь, что стряслось.
К счастью, повел он ее не домой, а к озеру за сараями, на деревянный помост, с которого они иногда ловили мелких бестолковых рыбешек. Так, для баловства: поймал — выпустил. Сев на нагретые солнцем доски, Лиза подтянула колени к животу и обняла их руками. Костик устроился рядом, ожидая, когда она заговорит первой. Долго они сидели молча, но потом брат все же не выдержал и начал расспросы.
— Что, с Тимой опять поссорились?
Лиза хмуро кивнула.
— А ты к маме пошла ябедничать?
Снова кивок.
— И что? Она вас обоих отчитала?
Помявшись пару секунд, Лиза снова медленно кивнула.
— А чего ты тогда ревешь? Первый раз что ли? Сама же набедокурила… — добродушно протянул Костик.
И Лиза не выдержала, уронила голову в ладони и разрыдалась, на этот раз по-настоящему горько. Костик растерянно замер. А потом осторожно начал гладить ее по голове. Стало еще горше. Доброта брата только усиливала чувство вины за те ужасные слова, которые вырвались изо рта Лизы.
Она смогла успокоиться, только когда на озеро спустились сумерки, а над затянутой ряской водой пронзительно запищали комары. Резко стало прохладно, и они засобирались домой.
Лиза так и не смогла признаться брату, что крикнула в запале Тиме и Софье. А вернувшись мужественно отстояла положенные полчаса в углу, не издав ни единого звука. И если раньше она считала стояние на гречке настоящей пыткой, сегодня ей казалось, что она ее заслужила.
Уже засыпая, через стенку Лиза услышала, как Костик ругается на Софью за то, что та слишком жестока. И понадеялась, что приемная мать, как всегда промолчит, оставив причину наказания в тайне.
Фокс
На дне чашки чернели остатки эспрессо, а в душе Фокса растекалось чувство вины. Он опять проспал, и по-хорошему, должен был сейчас трястись в душной подземке, набирая в чат сообщение с извинениями. Вместо этого Фокс сидел в уютной кофейне и ждал такси.