— Тогда до вечера, — поклонился Закери и повернулся, чтобы уйти, но тут Боадикея спросила:
— А куда мне поселить Лапочку? Их с моей горничной Мартой привезет вечером кучер.
— Лапочку? — удивленно переспросила Беатрис. — Это какая-то служанка?
На её вопрос нехотя ответил Лиам:
— Это её домашняя зверушка.
— А-а-а! — как ей показалось, поняла, что имел в виду сын, Беатрис. — Так пусть с ней и живет.
Седрик закатил глаза и ничего не ответил матери. Вместо этого он повернулся к сестре и сказал:
— Мы найдем для него покои рядом с садом.
— Но он должен быть со мной! Лапочка никого не слушается кроме меня! — настаивала Боадикея.
Беатрис закатила глаза и, подойдя к дочери, больно схватила за плечо и повернула к себе:
— Что это за манеры?
— Но... — попыталась объяснить матери Боадикея, но та не слушала.
— Ведешь себя как капризный избалованный ребенок!
— Но...
— Ты немедленно извинишься за свое поведение, извинишься за неудобства, которые доставляешь другим и уйдешь в свои покои...
— Ваше величество, — ледяным тоном осадил её Закери, лишь на мгновенье опередив Седрика. — Вы слишком строги. Леди Боадикея не причиняет никому неудобств, и она совершенно права насчет своего питомца. Оскар, распорядитесь насчет покоев для айро.
Он ещё раз чинно поклонился, прощаясь, и уже собрался уйти. Но тут его взгляд остановился на Боадикее. Девушка смотрела на него, как на своего персонального героя. Какой мужчина устоял бы, увидев полный восхищения взгляд любимой женщины? Вот и Закери не смог. Наплевав на Оскара, на мнение окружающих и на её братьев, он подошел к Боадикее, взял её руку поцеловал и сказал:
— Вы даже не представляете, как вам тут рады.
Глава 6
Когда Боадикее прислали приглашение во дворец, она и не думала, что первые два дня будут настолько полны впечатлений. Лиам действительно свозил её за покупками. Он не только купил ей каждое понравившееся платье и туфли, но и купил многое сверх того: украшения, красивые заколки, веера и прочее. В какой-то момент брат так вошел в азарт, что сам начал таскать ей платья на примерку, комментируя, с каким туфлями оно будет смотреться, и куда сестра сможет его одеть.
Когда уставшие, но довольные жизнью Лиам и Боадикея вышли из последнего салона, на дворе уже был глубокий вечер. К ужину во дворце они опоздали, но особой печали по этому поводу никто из них не ощущал.
Они как раз смотрели на то, как слуги загружают покупки в карету, когда Лиам вдруг повернулся к сестре:
— Знаешь что? А пошли, перекусим, пока они тут управятся.
— Но куда мы пойдем в такое время? — недоверчиво спросила Боадикея.
— Тут неподалеку есть прекрасная кондитерская, которая работает, если мне не изменяет память, до девяти. Съедим по паре пироженных.
Даже в сумерках было видно, как от радости заблестели глаза у Боадикеи.
— Лиам, ты купил мне столько платьев и всего другого, а теперь ещё и мой ужин будет состоять только из сладкого, — девушка бросилась обнимать брата. — Я тебя обожаю!!!
Лиам отдал распоряжение дождаться их, и повел сестру в место, которое ему показала одна из его последних любовниц. В первый раз увидев это место, он сразу подумал, что ей здесь понравится. Хоть Боадикеяи мало где бывала, но её было тяжело чем-то по-настоящему удивить. Она оставалась равнодушной к украшениям, техническим новшествам, романтическим балладам, архитектурным шедеврам и прочим вещам, которыми восхищается современное общество. Зато её приводило в восторг все необычное. У неё даже домашний зверь и тот айро. Лиам подозревал, что его сестра немного сумасшедшая. Но она как никто умела разбавить каждодневную обыденность, она приносила с собой тепло и свежесть. Не в смысле свежий воздух. А в смысле новизну. За это братья её и любили.
А кондитерская, про которую он так неожиданно вспомнил, будто создавалась для того, чтобы заинтересовать его сестру. Снаружи это было ничем не примечательное серое помещение. Но внутри оно причудливым образом было украшено мозаикой цветного стекла и зеркальной мозаики. Тени от цветных стекол, изображали на стенах и на полу разные фигуры. Время от времени мозаики приходили в движение, с помощью сложного механизма, спрятанного за ними, и фигуры будто оживали, меняя свое положение в пространстве.
Напитки и пироженное подавали не в фарфоровой посуде, а в стеклянной, изготовленной под заказ. Каким-то образом стеклодувам удалось вплавить туда веточки листьев, цветы и даже бабочек. И даже столы и стулья в этом месте были необычными. Вместо деревянное мебели, посетителям предлагали присесть на пни и пониже и поменьше, а огромные, просто необъятные пни были вместо столов.