— Это вы послали сюда полицию? — холодно спросил доктор.
Я промолчал.
— И вы позвонили в полицию и сообщили об убийстве Клаузена?
Я опять промолчал.
— И вы позвонили мне и спросили, знаком ли я с Клаузеном? Я ответил вам, что незнаком.
— Но вы солгали.
— Я не обязан давать вам информацию, мистер Марлоу.
Я кивнул, достал сигареты и закурил. Доктор Лагарди взглянул на часы, потом повернулся к стерилизатору и выключил его. Я смотрел на иглы: слишком много игл. Как-то несколько лет назад у меня в Бэй-сити была история с одним врачом, тоже кипятившим много игл.
— Что связывало вас с Клаузеном? — спросил я. — Может быть, в Бэй-сити находится пристанище контрабандистов марихуаны?
Лагарди поднял нож с серебряной рукояткой в форме обнаженной женщины и уколол его острием свой большой палец. Показалась капелька крови. Он слизнул ее.
— Мне нравится вкус крови, — сказал он.
До нас донесся отдаленный стук входной двери, затем шум шагов по каменным ступенькам. Мы напряженно прислушались. Шаги затихли в отдалении.
— Мисс Уотсон ушла домой, — объявил Лагарди. — Теперь мы одни.
Он снова слизнул кровь с пальца и положил нож на стол.
— Да, вы спросили относительно пристанища контрабандистов марихуаны, — вспомнил он. — Вы, конечно, подумали о близости Мексики и о той легкости, с которой можно переправлять наркотики…
— Сейчас я уже думаю не о марихуане.
Я покосился на иглы. Доктор перехватил мой взгляд и пожал плечами.
— Почему их так много? — спросил я.
— Это не ваше дело.
— А что вообще мое дело?
— Но ведь вы ждете ответа на свои вопросы.
— Я просто говорю все, что мне взбредет в голову, — сказал я. — Я жду того, что здесь произойдет. В этом доме должно что-то произойти. Я предчувствую это.
Доктор Лагарди опять слизнул с пальца капельку крови. Я пристально уставился на него, но не смог проникнуть в его душу. Он был спокоен, непроницаем. В его взгляде отражались все горести жизни, однако они не ожесточили его.
— Позвольте мне рассказать вам историю о таких же иголках, — проговорил я.
— Ради Бога.
Он снова взял в руки нож.
— Положите нож, — попросил я. — От этого занятия меня мороз по коже пробирает. Все равно, что целоваться со змеей.
Он с улыбкой отложил нож.
— Так вот об иглах. Пару лет назад одно дело привело меня в этот городок и столкнуло с неким доктором Элмором. У него была довольно необычная практика. По вечерам он выезжал из дома с большим запасом стерилизованных игл, шприцев и морфия. Его пациентами были богатые бездельники, до такой степени заездившие себя стимуляторами, что уже не могли расслабиться без помощи наркотиков и страдали бессонницей. Они нуждались в снотворных таблетках и уколах, чтобы, отдохнув, снова взяться за стимуляторы и нажить себе бессонницу. Элмор делал этим людям уколы морфия. Неплохой бизнес для врача, но все это в прошлом; он умер год назад от своего лекарства.
— Вы считаете, что я унаследовал его практику?
— Кто-то же должен был унаследовать ее. Раз существуют пациенты, должны быть и врачи.
У Лагарди был усталый вид.
— По-моему, вы осел, мой друг. Я не знал никакого доктора Элмора и не занимаюсь подобной практикой, какую вы приписываете ему. Что же касается игл, то скажу вам, чтобы покончить с этим вопросом, что ими постоянно пользуются в современной медицине для такой невинной вещи, как инъекции витаминов. Как вам известно, от частого употребления иглы тупятся, а тогда уколы становятся болезненными. Поэтому их часть приходится менять — за день я использую больше десятка игл. Причем без всяких наркотиков.
Лагарди поднял голову и с презрением посмотрел на меня.
— Я могу и ошибаться, — сказал я. — Запах марихуаны в квартире Клаузена, его звонок к вам и то, что он назвал вас по имени, — все эти факты могли привести меня к ошибочным выводам.
— Мне, как и каждому врачу, приходится иметь дело с наркоманами, — признался доктор. — Но это пустая трата времени.
— Иногда их вылечивают.
— Их просто лишают наркотика. Иногда, после больших страданий, их удается отучить от него. Но они не вылечиваются, мой друг, потому что в их душе остается тот моральный или эмоциональный надлом, который сделал их наркоманами. В результате такого лечения они просто превращаются в сонных, вялых людей, с трудом влачащих существование.