– Но ты должна смотреть за ребенком, – уже слабее воспротивился Эдвард.
– Ничего страшного, – не согласилась Джулия. – Твоя мать сказала, что может взять его на любое время. Она вообще считает, что нам следует уехать из города на несколько дней.
Нонна Гонсалес, конечно же, имела в виду продолжение медового месяца, а не поездку в Ватерхаус. Заехав в детский сад, чтобы оставить там Джонни, Эдвард и Джулия отправились в офис. Внеочередное собрание членов правления Фонда Гонсалес созвал на час дня. Собравшиеся долго не хотели соглашаться с планом босса, но, в конце концов, уступили.
– Если ты все-таки собираешься ехать, нам остается только благословить тебя, – сказал седовласый мужчина.
– Есть еще один момент, – выступила после голосования Джулия. До этого она только стенографировала, не проронив ни слова, и теперь все присутствующие уставились на нее. – Как вы, наверное, знаете, мы с Эдвардом поженились в прошлую субботу. Я хочу сопровождать мужа.
Как и предполагалось, ее просьба вызвала резкое осуждение. Но, к удивлению Джулии, ее поддержал Фернандо.
– Она будет хорошим свидетелем, Эдвард.
В конечном счете, противники ее идеи во главе с Эдвардом сдались. С весьма недовольным видом после собрания он позвонил, матери и сказал, что они с Джулией собираются в четверг на несколько дней уехать из города. Конечно, если она сможет присмотреть за Джонни…
Не было сомнений, что та с радостью согласится. К тому же Нонна догадывалась, что между Эдвардом и Джулией не все гладко, и полагала, надо дать им возможность наладить свои отношения.
Эдвард разделял надежды матери, хотя ему очень не нравилось, что его хрупкая молодая жена поедет с ним в такое место.
Несмотря на то, что они были женаты четыре дня, Джулия чувствовала себя скорее компаньоном мужа, а не женой. Они с Эдвардом забрали из детского сада Джонни, съели за ужином пиццу и, по молчаливому соглашению, заснули на разных концах кровати.
На следующее утро они собрали вещи Джонни и отвезли его в дом стариков Гонсалес.
После этого молодожены поехали в офис обсудить с Фернандо последние детали поездки и выбрать одежду из той, что Руис купил в магазине поношенных вещей.
Джулия остановила свой выбор на потертых джинсах и цветастой рубашке. Она коротко остригла ногти и свела с них розовый лак, но, когда Эдвард подал ей уродливый хлопчатобумажный бюстгальтер и такие же трусики, попыталась запротестовать:
– Это обязательно?
– Боюсь, что да, – ответил тот. – Ты же будешь пользоваться душем.
В ответ на удивление, написанное на ее лице, Эдвард объяснил, что в трейлерах Ватерхауса нет воды и ее нужно будет носить от общей колонки, все «удобства»– на улице, душевые общие, разделенные металлическими перегородками.
– Ты не передумала? – с надеждой спросил он.
Но Джулия храбро заявила, что может выдержать любые условия… несколько дней.
Втроем с Руисом они поужинали во французском ресторане, а потом Фернандо повез их на своем пикапе в Ватерхаус.
Когда они подъехали к плантации, уже стемнело.
– Какие еще будут указания, Эд? – спросил Фернандо.
– Снести ворота, если ничего не услышишь от нас в течение трех дней.
– Понял. Осторожно там…
Помощник высадил их и уехал.
Ворота были закрыты, и, хотя молодые люди звонили, стучали и кричали минут пять-шесть, они с трудом привлекли внимание пожилого мужчины с редкими волосами и мясистым красным, как у алкоголика, носом. Он открыл ворота и с недоверием уставился на парочку.
– Нам сказали, вам нужны работники, – проговорил с резким испанским акцентом Эдвард.
– Правильно сказали, – ответил, криво усмехаясь, мужчина. – Есть оружие, Хосе? А твоя подружка может работать?
Хотя губы Эдварда и скривились оттого, что к нему обратились, используя распространенное испанское имя, он вежливо ответил:
– У меня нет пистолета, сеньор. Моя жена хочет работать.
Пожав плечами, мужчина пропустил их внутрь.
Следуя за мужчиной, представившимся Фредом, бухгалтером и распорядителем плантации, Эдвард и Джулия подошли к маленькому деревянному дому, служившему офисом, где встретили еще двух обитателей Ватерхауса, куривших на ступеньках крыльца. Ник, молодой человек двадцати с лишним лет, с сальными светлыми волосами, носил в кобуре на поясе кольт сорок пятого калибра; Юстина, рыжеватая женщина сорока с лишним лет, заправляла столовой и магазинчиком. Ник без всякого стеснения разглядывал с головы до ног Джулию, словно на шее у нее висела табличка с надписью «Продается».
– Ваши имена? – спросил Фред. – Где машина и багаж?
Вежливо Эдвард представил их как Эдварда и Джулию Кончитос и объяснил, что их старый пикап сломался, а вещи украли.
Фред вроде бы поверил ему. Когда Джулия узнала распорядок дня в лагере – работа с шести утра до восемнадцати, отбой в девятнадцать, никаких покупок еды, напитков, сигарет, кроме как в счет зарплаты, для соблюдения порядка и дисциплины, – она подумала, что Ватерхаус скорее похож на тюрьму, чем на плантацию. Фред потребовал оплатить аренду на неделю вперед и положить имеющуюся у них наличность в общий сейф в счет будущих покупок. Это заставило Джулию почувствовать такую беспомощность, какой она не ощущала ни разу в жизни, хотя прекрасно знала, что им предстоит провести здесь всего три дня.
Несколько парней пришли в магазинчик за пивом, и Юстина отправилась их обслуживать. Тем временем Фред проводил Эдварда и Джулию в свой кабинет, где Эдварда обыскали и заставили подписать некоторые бумаги. Когда с формальностями было покончено, Фред вывел их наружу и указал на поле, уставленное старыми трейлерами. Трейлер, отведенный супругам Кончитос, стоял в последнем ряду. В нем никто не жил.
– Поэтому я и беру с вас сто шестьдесят долларов, – сказал Фред, подмигнув Нику, который продолжал курить, одновременно пытаясь проникнуть взглядом под рубашку Джулии.
– Я одолжу у кого-нибудь ведро и принесу воды, – предложил Эдвард, когда эти двое ушли смотреть телевизор к Фреду.
Не желая расставаться с мужем даже на минуту, Джулия пошла с ним, не отпуская его руку. Уже стемнело. В некоторых трейлерах, из окошек которых струился слабый свет, звучала испанская музыка. Залаяла собака, потом взвизгнула – очевидно, кто-то шлепнул ее. Были слышны смех женщин, плач детей, ругательства мужчин, играющих в карты. Там и тут в темноте вспыхивали огоньки сигарет.
– С тобой все в порядке? – спросил Джулию муж.
– Я пойду в магазинчик и куплю что-нибудь, – предложила она.
В магазинчике Юстина лениво перелистывала старый номер журнала «Плейбой» и следила за покупателями. Джулия взяла батон белого хлеба и арахисовое масло, подписала счет и про себя вздохнула о цене. Когда она положила на место ручку, ниткой привязанную к старой кассе, Юстина одарила ее скептическим взглядом.
– Какие мягкие и нежные у тебя руки, – заметила женщина. – К завтрашнему вечеру они будут покрыты мозолями. Какая удача – выйти замуж за работягу.
Презрительное отношение продавщицы к Эдварду заставило Джулию покраснеть. Она ничего не ответила и быстро зашагала к своему временному пристанищу. Увидев, в каком состоянии находится трейлер, Джулия разрыдалась.
– Мы не можем здесь спать! – воскликнула она.
Этого я и боялся, подумал Эдвард.
– Все будет в порядке, Джул… я обещаю, – сказал он, обнимая жену.
10
Пусть они не занимались любовью, но голова Джулии все же покоилась на плече Эдварда, когда они устроились под драным одеялом, служившим им единственным прикрытием.
Интересно, станет ли наш брак когда-нибудь полноценным? – сонно подумала Джулия, свернувшись калачиком и прижавшись к мужу.