- Да чего ж велеть-то, мы ж и так усе тудать двинулись, - подхватил её муж, тоже тягая со стола пирожок.
- Даже старый мой пришкандыбал, невидаль-то какая, кто ж упустит? - продолжала бабка Морета. - А старший ихний грамотку достал...
- С печатью! - вклинился дед, поднимая палец. - Ажно от самого губернатора, во-о!
- Так в той грамотке прописано, что жрец наш - убивец, а мы все - со-час-ни-ки. Тоже виноватые, в общем. Но всех забирать не будут, потому как обманул он нас. А обман-то в чём? Нету, оказывается, никакого демона-то лесного!
- А как же нет, когда я своими глазами его видел?! - развёл дед Петр руками.
- Да полсела, почитай, его видели, - отмахнулась от него жена.
- Дак я ж первей, в лесу ещё. Топор тогда любимый посеял, эх... До сих пор жалко.
Я вспомнила бабушкин рассказ. Неужели дед Петр был среди тех дровосеков, которые бабушку в лесу увидели и за демона приняли? Что ж, спасибо тебе, старый, благодаря той встрече мы, четверо, в живых остались.
- Вот мой старый-то и спросил главного, - продолжила рассказ бабка, пододвигая Джуни новый пирожок. - А тот ему - тёмные, говорит, вы люди, то ж оборотень был. Это вроде человек, только в волка превращаться может, таких, говорит, чуть не полкоролевства.
- А как по мне, коли человек в волка обращается, то и есть демон, - махнул рукой дед.
Мы с Джуни помалкивали, слушая стариков. Только переглядывались изредка. Стало быть, не соврал Росс этот - была у него власть убийство детей прекратить.
- А ещё тот главный сказал, что если дети сразу по двое рождаются, это так природа решила. И оба они от одного папки рождаются, а не от демона вовсе. Козлята с телятами тоже бывает, что по два рождаются, но этих-то мы не убиваем.
- Какой дурак лишнее теля убьёт-то? - постучал себе по лбу пальцем дед. - Это ж прибыток какой! Пусть хоть от демона, хоть от кого - кто ж удачу от себя отгонять будет?
- В общем, сказал тот главный, что другого жреца пришлют, не убивца, - продолжила бабка Морета, недобро зыркнув на деда, который всё время её перебивал. - И чтоб никто не смел боле детей убивать или в лесу оставлять - за такое казнить будут. Каких прежде бросали - тех родителям простят, потому как жрецы виноваты, головы нам задурили. А боле - ни-ни. Кто, мол, всё равно тёмный и не верит, тот это дитя ненужное должон жрецу отдать - новому, который приедет, - а тот его в город отвезёт, там в сиротском доме растить будут. А вот кто жён своих за ни за что убил - тех вместе со жрецом заберут и судить будет.
- И повесят, ага! - поддакнул дед.
- Да ты дашь мне рассказать спокойно? Ешь вон пироги, старый, да помолчи маленько! В общем, ещё Сорена забрали, за то, что жёнку свою придушил за измену с демоном. Боле никого, Клос уж больно удачно этой весной помер.
- Ага, лучше уж в своей постели от лихоманки помереть, чем чтоб казнили аль на каторгу, - закивал дед, а я подумала, может, стоило лучше стараться и всё же вытянуть старика Клоса?
Знала бы, что его расплата за жену и дочь убитых всё же настигнет, наизнанку вывернулась, но вылечила бы его от воспаления лёгких. Но не смогла себя заставить ради убийцы стараться. Ладно, хотя бы отцу Крофа достанется по заслугам. Правда, близнец Крофа теперь круглым сиротой останется, но у него дед с бабкой живые да крепкие ещё, и мачеха парнишку обожает и не бросит. Это не как у Суози, тут мачеха поначалу ему кормилицей была, он ей родившегося мёртвым ребёнка заменил, к тому же, больше так и не смогла родить, всю любовь пасынку отдала. Да и четырнадцать уже парню, почти взрослый, не пропадёт. А убийца наказан будет.
Ещё немного послушав бабку Морету, которая начала рассказ по второму кругу, я доела пирожок и поднялась.
- Спасибо за угощение и рассказ, только нам ещё несколько больных обойти нужно и домой вернуться. Мы ведь попрощаться пришли, за нами родственник приехал, к себе забирает. Уезжаем сегодня.
- Это как же так? - вставшая было, чтобы нас проводить, бабка Морета снова осела на табурет. - Вы ж сироты круглые, потому и у бабки старой жили, откуда вдруг родня-то?
По старой легенде, мы с Джуни были правнучками бабушки и сёстрами по отцу - что объясняло наше появление у старой травницы по отдельности. Бабушка впервые стала брать нас в село, меня в два, а её в три года, меняя при этом наш возраст на несколько месяцев, чтобы никто не связал появление у неё детей с жертвоприношениями лесному демону.
Считалось, что наш с Джуни отец, внук бабушки, овдовев, сплавил бабке меня, поскольку не знал, что делать с крохой без жены, учитывая, что и сам дома не сидел, охранником в торговые обозы нанимался. Джуни же считалась его ребёнком уже от второй жены, вместе с которой он и умер во время некоей эпидемии, действительно случившейся восемь лет назад в одном из дальних городов, - об этом бабушка узнала на ярмарке, среди прочих новостей, а вскоре впервые взяла с собой в село трёхлетнюю Джуни.