Я болтала, уговаривая Росса, словно маленького. Так мне было проще не думать о том, что рядом со мной, лишь до пояса прикрытый простынкой, лежит почти обнажённый мужчина. И не просто мужчина, а настоящий красавец. То есть, с лицом было не очень понятно - глаза красивые, голубые, нос прямой, а всё остальное скрывала грива волос и борода.
Но вот тело... Я и раньше знала, что оборотень высок и широкоплеч, но что его мышцы такие выпуклые, что на животе ни жиринки, что даже лежащий в постели, раненный, бледный, весь в бинтах, синяках и ссадинах, он всё равно излучает настоящую мощь, как-то не ожидала.
А я это тело щупала, обмывала, смазывала. Но в тот момент было немножко не до того, чтобы обращать внимание на его красоту, я всё своё внимание тратила на то, чтобы какую-нибудь щепку не упустить, а вот сейчас разглядела. И неожиданно смутилась. Вот от смущения и начала обращаться с Россом, словно с Крофом, который два года назад сильно простыл и капризничал, отказываясь пить горькие настойки.
Росс не капризничал, покорно глотал, что дала, но то, как он морщился при этом, очень мне помогло. Верно бабушка говорила, что больные мужчины превращаются в мальчишек, вот как с мальчишками с ними и нужно обращаться.
Наконец кувшинчик опустел, и я помогла оборотню выпить воды, чтобы приглушить не самый приятный вкус. Для этого пришлось подсунуть руку ему под голову, стараясь не задеть повязку, и немного её приподнять. Была мысль налить и воду в кувшинчик, но тогда у неё будет вкус настойки, тогда какой смысл запивать?
Ничего, справилась.
Вновь опустившись на подушку, Росс задумчиво посмотрел на кувшин.
- Спасибо. Но всё же жаль, что это был не бульон.
- Вы же голодный! - сообразила я. - Ужин-то пропустили. Почему сразу не сказали? Послали бы Вакиса на кухню, его ведь и для этого тоже оставили.
- Да как-то не хотелось, - смущённо улыбнулся Росс. - А сейчас желудок словно проснулся.
- Я сбегаю на кухню, поищу, что там есть, - предложила я. - Бульон не обещаю, но что-то точно должно остаться. А если нет - могу быстро что-нибудь состряпать, омлет, например, его готовить - пара минут!
- Я сейчас на всё согласен, - оборотень кивнул и скривился, наверное, голова всё ещё болела, и не только от раны. А в подтверждение его слов раздалось бурчание голодного желудка.
- Я мигом! - пообещала, хватая кувшинчик и убегая на кухню.
Пока я шэрилась по шкафам и заглядывала в кастрюли, на кухне появилась заспанная Митта, разбуженная производимым мною шумом. И вскоре я уже несла на подносе в спальню нашего хозяина наскоро собранный ужин из тарелки овсянки, трёх котлеток, двух булочек и молока, налитого в мой кувшинчик, который я отмыла, пока Митта собирала на поднос, что нашла.
- Вот! - я продемонстрировала оборотню свою добычу. - Быстро, правда? Мы даже греть ничего не стали, вы же сами гораздо быстрее сможете это сделать?
- Смогу, - Росс заёрзал, пытаясь приподняться, опираясь на здоровую руку.
- Нет-нет-нет! - опустив поднос на столик, я придержала его за плечо. - Лежите! Сейчас! Погодите.
Подхватив лежащую рядом подушку, я вновь приподняла оборотню голову и подсунула её ему под плечи, потом - ещё пару думочек, взятых с кушетки, в итоге Росс полулежал в подушках и уже вполне мог есть, не опасаясь захлебнуться или подавиться.
Кормила я его с ложки. Сначала мужчина пытался доказать, что сам справится, рука-то цела, но я убедила его, что так быстрее, а самому есть полулёжа неудобно. Видимо, оборотень и правда был очень голодным, потому что быстро смирился и только рот послушно раскрывал.
Накормив бедолагу, я собрала посуду на поднос и хотела уйти, но была остановлена неуверенным:
- Ты сильно хочешь спать?
Спать хотелось сильно, было уже заполночь, но что-то в его голосе заставило меня
солгать:
- Да нет, не особо.
- Посиди со мной немного, - попросил Росс.
- Может, вам ещё обезболивающего? - предложила я.
- Возможно, чуть позже. - Росс похлопал по краю кровати с той стороны, где у него был здоровый бок, и я, без раздумий, уселась, куда предложили.
Не было мыслей, что не совсем правильно незамужней девушке сидеть ночью на постели почти раздетого мужчины. Передо мной был раненный, страдающий человек, то есть, оборотень, и мне было его жалко.