– Хорошо, – Дилль опёрся о стол – пол под ногами почему-то качался. – Я вам докажу. Сделаю то, что никто из вас сделать не сумеет. Быть может, тогда вы мне поверите. Сейчас я…
Дилль застыл, собирая в кучку разбегающиеся мысли. Что такого удивительного сделать, он не представлял. Собравшиеся в таверне тут же загалдели, перебивая друг друга.
– Неужели начнёшь говорить правду?
– А, может, ты сумеешь заставить мельника снизить цены?
– Да чего уж! Он самого короля заставит снизить налоги.
– Дилль, а ты летать научись. Вот все удивятся.
– Слышь, рыжий, убей хромого саблезубого медведя, что второй месяц мужиков в лесах у Моховой пади задирает.
Последнее предложение вызвало общие одобрительные крики. Конечно, если бы Дилль перестал врать или даже научился летать – было бы здорово, но гораздо лучше будет, если этот рыжий прохвост сумеет убить медведя-людоеда, которого уже больше двух месяцев не могут изловить местные крестьяне. Но, в любом случае, рыжий не сумеет сделать ничего достойного внимания, разве что, опять соврёт. В этом были уверены все.
– Медведь – это раз плюнуть! – нахально заявил Дилль. – Давайте что-нибудь посолиднее.
– Да ты хоть обычного медведя в жизни видел? – крикнул лесоруб Иритос. – А тут саблезубый людоед. Ты же только его морду увидишь, сразу в штаны наделаешь.
– Этты… – Дилль икнул, – по собственному опыту говоришь?
На сей раз смех был в его пользу. Лесоруб смачно плюнул на пол и уткнулся в свою большую глиняную кружку. Дилль польщённо покивал по сторонам, словно артист бродячего цирка.
– Ну, хорошо. Раз вы настаиваете, завтра я отправляюсь… где, говорите, живёт этот меховой ужас? Моховая падь? Туда, в общем. А через пару недель привезу вам шкуру этого людоеда. И тогда вы признаете, что насчёт рудника я говорил правду. Идёт? По рукам?
Собравшиеся начали переглядываться. Скорее всего, рыжий не сумеет убить злобного медведя и вернётся ни с чем, а то, и вовсе, медведь сожрёт горе-охотника. Но даже если по какой-то случайности доходяга Дилль сумеет содрать шкуру с медведя-убийцы, это ничем собравшимся не грозит. Ну, скажут, что поверили они рыжему… И только скорняк Явиг заподозрил, что простым подтверждением они от Дилля не отделаются – этот пройдоха наверняка задумал что-то пакостное.
*****
Дилль уже полдня тащился по еле заметной колее среди травы, что громко прозывалась дорогой в Моховую падь, и непрерывно ругал себя. За то, что толком так и не выучился профессии гончара; за то, что нажрался вчера вечером до поросячьего визга; за то, что так глупо прилюдно подписался убить медведя-людоеда… Горожанам Тригорода тоже досталось – Дилль костерил их всех, вместе взятых, и отдельно тех, кто вчера в таверне подбил его на эту авантюру.
– Пожалуй, надо уходить из Тригорода, – вслух сказал Дилль. – Моим историям веры не больше, чем рассказам про девственность трижды вдовы, да ещё и этот медведь… О чём я вчера думал, когда соглашался содрать с него шкуру? Да я его даже не найду, не говоря уже о том, чтобы убить.
Он наклонился над лужей. Оттуда на него глядел тощий молодой человек с торчащими во все стороны рыжими волосами. Зелёные глаза, худое лицо, жидкая поросль вместо бороды – нет, так богатыри не выглядят.
Из ивовых зарослей появился лось, флегматично жующий жвачку. Парень шарахнулся в сторону, а лось, проигнорировав человека, спокойно принялся ощипывать приглянувшийся ему кустик.
Дилль поглядел на здоровенного, но мирного лося, представил себя, такого маленького и худосочного, рядом с огромным, но кровожадным саблезубым медведем, и содрогнулся.
– Нет, решено! Ни в какую Моховую падь я не иду, – он развернулся в ту сторону, откуда пришёл. – И в Тригород не вернусь. Надо идти…
Куда податься, он решить не успел – с небес раздался оглушительный визг. Дилль от неожиданности бросился в придорожные кусты и залёг, уткнувшись носом во влажную траву, а потому не увидел, что произошло дальше. Только услышал свист рассекаемого огромными крыльями воздуха, тяжкий удар, от которого содрогнулась земля, и треск ломающихся деревьев.
Осторожно приподняв голову, Дилль увидел, как мимо него с исступлённым мычанием стрелой пронёсся перепуганный лось. Парень привстал и обомлел – шагах в тридцати от него на земле бился здоровенный, как сарай, зелёный дракон. Громадная крылатая ящерица неловко взмахивала кожаными крыльями, ломая ближайшие деревья, словно тонкие щепки, и пыталась взлететь.
Дилль попробовал убежать, но ноги будто приросли к земле. В его голове крутилась дурацкая мысль, что саблезубый медведь по сравнению с этим чудовищем – пушистый малыш, которого можно держать в роли домашнего животного. Второй мыслью, пробившейся в охваченный ужасом мозг Дилля, было неутешительное "медведю не удастся попробовать меня на вкус, потому что сейчас меня сожрёт дракон".