— Немного.
— Тогда поспрашивай у местных женщин вязаные вещи. Все, иди. Без тебя забот хватает.
Чуть позже выглянув в небольшое, размером с форточку, оконце, увидел её, рядом со стариком по имени Толеутай-ата. А сейчас на дворе конец ноября.
— Ну допустим, Зина, — стукнул Василий Петрович кулаком по столу так, что женщина вздрогнула, — врагам народа мы помогать не будем, но семье Базарбаевых, которые усыновили ребенка-сироту, мы должны же как-то помочь, а?
— Ну да, — неуверенно согласилась с ним Зинаида, — им можно. Я видела его, уже по-казакски хорошо понимает и говорит немного. Вот что значит, дети. Я столько здесь живу, не могу выучить. Сложный язык. А знаете, как они его назвали?
— Нет.
— Женис. На русский переводится как победа, представляете?
— Ай, какие молодцы, а сколько у них, у самих, детей было?
— Пятеро, один умер, теперь, вот, снова пятеро.
— Итак, решено, увеличим им пайку. Глядишь, пацан выживет и в люди выбьется.
Глава 2. Асар
За работой Багрянский не заметил, как почернело небо, в окна заглядывала беззвездная темень. Он уже битый час составлял докладную на имя помощника областного прокурора по Карагандинской области, товарищу Закитовой.
«Довожу до вашего сведения о том, что восьмого и девятого ноября тысяча девятьсот сорок первого года, в связи с болезнью уборщицы клуба шахты номер два имени Горького, помещение не отапливалось. В помещении были размещены сто шестьдесят восемь женщин и детей, членов семьи младшего и старшего комсостава РККА, эвакуированные из Тулы.
Руководство шахты номер два ни восьмого, ни девятого не приняло никаких мер к отоплению помещения и когда я, как начальник эвакопункта обратился к заведующему шахтой номер два, товарищу Баширову с требованием на основании решения, он не принял никаких мер к отоплению.
Мною и комендантом эвакопункта был составлен акт в том, что восьмого ноября тысяча девятьсот сорок первого года в два часа на станцию Караганда угольная прибыло два вагона с эвакуированными, бывшими работниками Тикалевской школы номер пять, Ленинградской области, в количестве шестьдесят четыре человека.
На предложение выгрузиться и занять помещение клуба первого отделения милиции города Караганды, товарищ Баширов ответил отказом и оставил всех прибывших на ночлег в вагонах, а выгрузку людей из вагонов произвел только на следующий день, девятого ноября тысяча девятьсот сорок первого года с восьми до двенадцати часов дня. Кроме того, из разговора с товарищем Башировым, я установил что последний имеет намерения использовать клуб шахты номер два, без моего согласия для размещения, прибывающих по эвакуации, шахтеров Донбасса и их семей, без соответствующей предварительной санобработки, против чего я категорически возражаю и прошу принять соответствующие меры воздействия на Баширова, дезорганизовывающего работу эвакопункта исполкома облсовета депутатов трудящихся.»
Приписал должность и фамилию в конце докладной.
— Так, товарищ Шарипов, чего-то у меня пальцы болят, давай я тебе продиктую, пиши.
— Слушаю.
— Начальнику станции Караганда угольная, товарищу Ермолаеву. В соответствии с указанием товарища Костенко прошу вагон, номер восемьсот шесть триста три, с эвакуированными, в количестве шестидесяти человек транспортировать в адрес Карлага НКВД, на станцию Карабас. Начальник эвакопункта, дальше сам знаешь. Написал, покажи?
Помощник протянул ему листок бумаги.
— Что ты тут написал, Шарипов, не разобрать, что за почерк у тебя? — Ворчал Багрянский, прекрасно понимая, что у него почерк не лучше.
— А зачем вы Яхину отпустили? Я, как она, красиво писать не могу.
— Как было не отпустить, вот она в заявлении черным по белому написала, так мол и так. Уезжаю в Петропавловск к родственникам, так как получаемой зарплаты мне не хватает, прожить семьей в зимнее время, ни топлива, ни овощных продуктов. Как же не отпустить, а?
— Жалко, а то теперь, вся писанина на нас.
— А что касаемо красивого почерка, я тебе сейчас покажу, — начальник эвакопункта начал рыться в одной из папок, перебирая листочки разной формы, — а, вот, нашёл. Смотри, Шарипов, какие завитушки и кренделя вокруг каждой буквы. Каков, а, товарищ Грибок? А ведь, не из интеллигентных, сын простого землепашца. Такую каллиграфию в музее показывать надо.
— Ойпырмай, ни одна машина так не напечатает, — зацокал языком Шарипов.
А потом, внимательно приглядевшись к начальнику, неуверенно предположил.
— Что-то вы, Николай Гаврилович, без настроения, это из-за старика этого Кузнецова, кажется?