Мальчик подбежал к старику, протягивая ладошку для приветствия.
— О, жігіт!
Сжал её двумя руками Толеутай-ата и на казахском языке ласково спросил.
— Как вы, тут?
Мальчик, не задумываясь, ответил.
— Хорошо, ата.
— Там мешок мяса, ляпошка, хлэб, ты бират, я пешка топит, — объяснил он на ломаном русском план действий.
Женщина подошла к котомке, стоящей на земляном полу, и раскрыла ее. Сверху лежала ароматно пахнущая лепешка хлеба. Слезы, крупными горошинками, побежали по щекам, но она, быстрыми движениями, утёрла лицо. Толеутай-ата будет ругать ее, если увидит плачущей.
Старик, тем временем, вышел наружу, где перед входом в землянку стояли сани. Стащил с саней и по очереди внес в землянку мешок угля и вязанку дров. Подошел к печке, которую отремонтировал в свой первый приход и принялся колдовать над ней. И вскоре, на весело потрескивающие дрова насыпал ведро угля. Пламя утихло, но лишь на время. Старик знал, минут через пятнадцать, печь будет гудеть от разрывающего ее жара.
Он присел на деревянный настил и стал объяснять, указывая на продукты.
— Это қурт, Жамал-апа передать, а это молоко, келин моя, Жумабике, сам доить на ферма и принести. Это последний молоко. До весна корова доит нелзя. Это носки.
— Спасибо вам всем, — тихо сказала Наталья.
— А мои внуки хочет с тобой знакомца, — продолжил говорить Толеутай-ата, глядя на мальчика.
— Ух ты, я тоже хочу, а как их зовут.
— Ойпырмай, они сам сказать, а твой как имя?
— Меня зовут Алеша, ата.
Старик повернулся к Наталье.
— Ты учить говорить ата?
— Да, я, — улыбнулась она.
Старик нахмурился, надо было, как-то, сообщить Наталье, что в аул приходили сотрудники НКВД и обыскали все дома, в поисках беглянки.
— Милиса приходил, тебя искал.
Наталья охнула, прикрывая рот руками. Старик махнул рукой, успокаивая ее, дескать, все обошлось.
— Все знать где ты, никто не сказать. Жалеть тебя. Ты мяса кагда съест, я тебя с Алёша забират себе.
— Нет, не надо. А вдруг опять придут. Вас же, в тюрьму посадят.
— Не придёт. Потровищ сказал, они думать, ты умер с голода. Потровищ, хороший шеловек, хот и блас. Помогать нам.
— Спасибо вам. А носочки кто связал?
— А, эта Жамал-апа, для Алёша. Я пошел. А, мясо вари, один кусок кушат, потом ещё один.
— Поняла, ата, по одному куску.
В феврале следующего года Толеутай-ата перевез своих подопечных к себе, в юрту. То ли от пережитых волнений, то ли ещё отчего, Наталья в первый же день слегла с сильнейшим жаром. Жамал-апа и Жумабике хлопотали около нее, обе испытывая чувство дежавю. Также полгода назад, при родах слегла и угасла за три дня младшая сноха, бедная Ажар. Может быть поэтому, они так отчаянно боролись за её жизнь. Поили козьим молоком, натирали овечьим жиром и молились, прося Всевышнего не оставить несчастного ребенка сиротой. А Смерть уже сидела на пороге, жадно протягивая свои длинные крючья к сердцу Натальи. Но спустя время, ей пришлось убраться, Наталья пошла на поправку.
Через три недели на ферме начался массовый отел. Доярок не хватало. И в юрту к большой семье Толеутая-ата пришел Василий Петрович.
— Корову доить умеешь? — спросил он, глядя на Наталью.
— Научусь, — подскочила та.
— Добре. Жумабике тебя научит. Завтра с утра выходи.
Общительный по натуре, Алёша легко сходился как с девочками, так и с мальчиками. Поэтому он весьма охотно общался с внучками Толеутай-ата, но все-таки, большую часть времени, он проводил с Амантаем, младшим сыном Жумабике.
— Получается, у тебя три сестры, а братьев нет.
— У меня был брат, старший, его звали Богембай. И ещё один был. Он только родился и умер. И мама его умерла.
— Жалко. А сколько лет было твоему брату?
— Одиннадцать. А мне семь.
— А мне восемь. У меня тоже нету брата.
— Когда есть старший брат, это хорошо. Он меня защищал, играл со мной.
— Амантай, а давай мы с тобой будем братьями, а?
— Давай. А что мы будем делать?
— Будем защищать друг друга и помогать. И дружить.
Они улыбались смущенно, не зная, что делать дальше.
— Пойдем, Алеша, я научу играть тебя в асики.
— Что это такое?
— Это такие бараньи косточки. Одна косточка свинцовая, это мой ата залил ее свинцом.
— Ух, ты, пошли, — загорелись глаза мальчишки.
Глава 3 Немка
Вторая военная осень дышала ранними холодами и собирая обоз для отправки продовольствия на фронт, Василий Петрович наказал всем помощникам одеться потеплее.