Не то чтобы у него и раньше были хоть какие-то шансы.
Я поспешил сбежать с места происшествия. Вот же везение. Возвращаемся к школьным временам: везунчик-Мёбиус опять в самой гуще событий, да ещё и чужом сохранил все конечности.
Конечно, об их целости речи не идёт.
И как так получилось: собирался не сталкиваться с демоном, а тот на полной скорости проехал мимо, вцепившись в свою незадачливую жертву. И меня даже не заметили!
Наверное. Лучше не искушать судьбу и тихонько убежать.
Я огляделся. Какой-то узкий проулок — даже боком пришлось ползти. Наконец я оказался в совсем другом месте. Меня окружали несколько дворов с простенькими частными домами, и…
Велосипед?
Ух ты, прямо как у беззубого мальчонки, который недавно чуть не расшибся.
Предмет валялся прямо на асфальте, будто его бросили второпях. Я подошёл, осматривая велосипед. Немного помятый, и колесо определённо не должно быть так перекошено. Наверное, ездить на нём уже не получилось, и мальчишка тащил велосипед в руках.
А потом, наверное, о демоне услышал. Иди увидел?
Я огляделся. Демон, наверное, жрёт. Ничего же, если я разок позову?
— Мальчик… — произнёс я недостаточно громко, чтобы меня было слышно на соседней улице. — Парень, ты где?
Вообще-то, я не уверен, что пацан и есть Акира, но попробовать стоит. Вдруг и правда он? Сегодня я не видел других детей на улице (по крайней мере, не мальчиков его возраста). Может быть, догадка верна?
Никакого ответа — даже шебуршания в кустах или где-нибудь ещё. Ладно, пойду вперёд. Никто не говорил, что это будет легко.
Я медленно шагал по пустой дороге, вертя головой. Должен признать, пустые поселения в середине дня пугают куда больше, чем какие-нибудь страшные леса и болота. Есть в этом что-то жуткое и неестественное. Ещё и Сабуро с его слабыми нервами! Умом понимаю — нет причин паниковать, мне это всё равно ничем не поможет. А контролировать всё равно не могу.
А ведь раньше я справлялся куда лучше.
Я мотнул головой. Ну уж нет, только не предаваться воспоминаниям! Пацана-то живого надо найти — трупу никто не обрадуется, так что нечего отвлекаться. Да и помирать от головной боли и удушения не лучший момент. Я же эту говорящую штуку знаю — как присядет на уши, так чувствуешь себя, будто на смертном одре очутился. И дельного ничего не говорит, и мешает, за что бы ни вязлся.
Какая грубость.
Я схватился за голову, чуть не присев на корточки от резкого потемнения в глазах. Так и знал! Чего вылезли, голоса? У меня нет никакого желания предаваться своей новой шифо… фишофрен… шизофрении! Ох уж эти иностранные словечки. У нас всё куда проще: либо свихнулся, либо проклят, третьего не дано.
Мы могли бы быть полезны, но нас не устраивает такое отношение.
Чего-чего? Я не ослышался, моё сумасшествие ставит мне какие-то условия? Вот уж нет — я просто мечтаю, чтобы оно к чертям заткнулось и больше не появлялось.
Ха.
Всё равно ты не сбежишь от своей миссии, глупый человек.
Как всегда содержательно и просто невероятно полезно. Мне потребовалась минута, чтобы оправиться от произошедшего и снова твёрдо встать на ноги. Жуткое ощущение — право слово, когда это закончится? Я не хочу, чтобы моя жизнь крутилась вокруг того, чтобы не разозлить кучку призрачных голосов и неснимающийся ошейник. Особенно если вся эта дрянь начинает становиться сознательной.
Не хочешь грубостей в свой адрес — не читай мои мысли.
Я вздохнул. Затем в который раз попытался понять где я. Место показалось смутно знакомым. Да, здесь мы проезжали на машине, когда нас с Харой везли к новому дому. Дальше по улице должна быть общественная баня, лапшичная и маленький сквер.
Кому вообще нужен сквер в селе? И без того вокруг сплошная природа.
А вдруг парнишка туда побежал? Ему же лет десять, да? Ну так для него, наверное, этот сквер самое место для игр с другими ребятами.
Эх, помню себя в молодости. Как мы играли! Бывало, проедут по нашему маленькому городку воины или рыцари какие на своих красивых конях — не то что клячи для телег и пахоты. Самое время босым мальчишкам разбежаться в поисках ровных, длинных палок. Вот тебе и конь. Повезёт, если меч к нему найдёшь или лук. А самые везунчики — кто находят палку, раздвоенную сверху, будто лошадиная морда. Весело это — тебе семь или десять, и вечером, после долгой работы или учёбы, ты выбегаешь на улицу, чтобы подурачиться.