— Вы уверены?
— Конечно. Видишь, я же всё ещё стою.
Ну что? Это тоже аргумент!
— О чём вы тут говорите? — вдруг вклинился Роберт, высунувший нос из своей новой комнаты — на его плечи как раз легла задача расправить для себя один из этих забавных напольных матрасов. Как я рад, что в моей комнате есть нормальная кровать — я на полу не спал со времён магической башни. Я ещё тогда думал, чего это у меня так болит спина?
А нечего засыпать, скрючившись в три погибели и прислонившись спиной к книжному шкафу. Ума у меня, конечно…
Я что ли виноват, что изучение магии мне было куда важнее сна? Да и кровати у нас были обычными кучами сена — всё убранство башни было богатым, а живущих в ней комфортом обделяли. Так сказать, чтобы проверить тягу к знаниям. Что важнее, древние книги или шёлковые подушки?
— Ничего особенного, — покачал головой я, замечая заинтересованный взгляд Минори. Должно быть, она и понятия не имела, что я знаю французский. Точнее, что Сабуро его знает. Он и в английском полный ноль, куда уж ему?
— Ты такой неразговорчивый, — фыркнул Роберт и спросил в лоб: — Когда ужин?
Ну правда, встречу ли я хоть одного человека, у которого есть чувство такта?
Я повернулся к Минори, заведующей кухней. Всё потому что она служанка, я отвратительный повар, а Роберт — наш новоявленный иждивенец. Кому ещё выпадет эта нелёгкая задача?
— Он спрашивает, когда ужин, — сказал я, указав на Роберта.
— А! — забавно выдавила девушка со своей неизменной привычкой издавать странные звуки, казалось, без особого смысла. Затем она ответила на чистом английском: — Я сейчас же приступлю к готовке!
Да, в такие моменты я и правда чувствую себя неполноценным. Выделить что ли немного времени на изучение этого языка, который знают все, кроме меня? Да, отличная мысль. Но сначала проспаться — мозг едва работает, да и сам я как будто с похмелья. Что ж это за состояние такое? С каждой минутой всё хуже и хуже.
Добравшись до своей комнаты, я плюхнулся в постель. Пара белых таблеток, выданных Минори полчаса назад, совсем не помогла — по крайней мере, лучше мне точно не стало.
Я снова ощупал лоб и шею. Кожа горит. И когда я успел заболеть? Нет, на лихорадку не похоже — по крайней мере, не с этим диким бурлением энергии внутри. Как только я сосредоточился на своём маленьком усике энергии, то понял, что он превратился в реку, вышедшую из берегов.
Как обычно, Мёбиус, как обычно — ни одной спокойной минутки! И что какую духовную болячку я мог подхватить, а? Надеюсь, меня это не убьёт. Я только начал привыкать к новому телу!
Эй, с чего ты взял, что тебе позволено умирать?
У тебя есть задача.
Желание.
Желание, желание, желание, желаниежеланиежеланиежеланиежеланиежелание…
Перед глазами пелена. Холодно, но на руках что-то горячее. Я что-то рисую на полу. Больно. Страшно. Когда это закончится? Почему я так хочу умереть?
Мне надоело.
Я так всех ненавижу.
Я хочу умереть.
Я хочу сдохнуть.
Сдохнуть, сдохнуть, сдохнуть…
Почему так больно?
В венах бурлит злость и обида. Кто-то оскорбил меня? Кто-то меня смертельно обидел?
Ненавижу, как же я их ненавижу.
Как же мне за них стыдно!
Всё должно быть иначе! Основатель семьи не стал бы это терпеть!
Перед глазами промелькнуло лицо Таро, жестокого и насмехающегося. Затем я вдруг понял, что моё тело маленькое, совсем крохотное. Оно ощущается слабым и беспомощным, и у меня даже не получается нормально дышать — может, кто-то другой и не услышал бы эти хрипы, но я отчетливо чувствую их при каждом вдохе.
— Маленький ублюдок, — цыкает голос отца за дверью. — Лучше бы она от него избавилась. Сколько бы жён я не завел, ни одна из них и в половину не так красива, как его мать. На кой чёрт мне ребёнок? Теперь я даже не могу снова взять её! А ведь она всегда так смешно кричала.
— Ну-ну, дорогой, у тебя же есть я, зачем тебе эта мёртвая сучка из дома Минами? Её уже давным-давно нет… зато у тебя есть я.
— Брысь! — сплюнул Орочи. — Ещё будет какая-то баба мне указывать. Чёрт, заберу их вторую дочь, когда она созреет — не считая цвета волос, они на одно лицо!
Я зажмурился. Затем открыл глаза. Всё изменилось — это был я, Мёбиус, обычный деревенский мальчик, сидящий на деревянной скамье на нашей маленькой кухоньке. Мама, как обычно бледная, со слегка желтоватой кожей, одетая в своё привычное серое платье из грубой ткани, склонилась передо мной, тщательно промывая моё разбитое колено тряпкой с водой.