— Ну ладно, — неопределённо хмыкнул он, — на вот тебе книжечку про наш стандарт, почитай — пригодится.
И он сунул мне отксеренную… нет, слово ксерокс в русском языке ещё не прижилось… тут говорят «отъэренную» книжонку с размытыми картинками. Называлась она «Стандарт КАМАК».
— Спасибо, Александр Сергеич, обязательно проштудирую до вечера, — заверил я его и сел на своё рабочее место.
Схему, предложенную мне вчера Коляном, я вчерне уже всю спаял, теперь, очевидно, её надо было протестировать и выявить узкие места и непропаи… как это делать, мне никто пока не объяснил, поэтому схему я отложил в сторону и открыл методичку про стандарт.
Написана она была дурашливым языкам и содержала немало неказистых шуток, но в целом я уяснил, что КАМАК это такая штука, выдуманная в европейском институте ЦЕРН, предназначенная для состыковки физических процессов с компьютерами с целью измерения параметров этих процессов. Расшифровывалось, кстати, оно так: CAMAC — Computer Automated Measurement and Control. А не так, как вы подумали.
Короче говоря, те самые страшные и неопознанные мной штуки, стоявшие тут у каждого на столе, и были компонентами КАМАКа, контейнерами, в кои засовывались отдельные модули, разрабатываемые нами, сотрудниками ИПП. А ещё в разделе «Итоги» я нашёл такую порадовавшую меня фразу «Так что же такое КАМАК? Это просто имя, такое же, как Петя». А тут и Колян с Шуриком подошли.
— КАМАК изучаешь? — спросил меня хмурый Коля.
— Так точно, тщ начальник, — отрапортовал ему я, — Бессмертнов снабдил методичкой.
— И что понял из неё? — продолжил он.
— Что КАМАК это Петя, — весело ответил я.
— А и точно, — подтянулся из соседнего отсека Шурик, — если КАМАК это Петя, то верно и обратное — Петя это КАМАК. Давай мы тебя теперь будем звать Камаком.
— Мне-то что, — пожал плечами я, — хоть Осциллографом зовите.
— Не, Осциллограф это длинно, а Камак в самый раз, — поддержал коллегу Колян. — Схему-то спаял?
— Готово, — показал я пальцем, — теперь тестировать наверно надо.
Колян включил магнитофон на своём столе (самоделка, судя по виду, сам наверно спаял) и запустил кассету с Высоцким, а потом дал мне в руки удлинитель.
— Вот эту хрень суешь в крейт…
— Крейт? — сделал я удивлённое лицо, — а, вспомнил, в книжечке рисунок был.
— Да, суёшь в крейт… на любое свободное место… вставляешь свою плату в него и измеряешь параметры… вот тестер, вот осциллограф, — и он показал на эти приборы. — Осциллограф заодно отладишь, у него вентилятор ревёт, как реактивный двигатель.
— Понял, — козырнул я, — а инструменты?
— В ящике твоего стола что-то лежит, а если не хватит, обращайся… — буркнул Коля и отвернулся.
И я вытащил из стола отвёртку с пассатижами и начал заниматься тестированием под «Кривую и Нелёгкую» Владимира Семёновича… а тут и девочка Оленька подтянулась, всё в тех же жутких кружавчиках. Я с ней поздоровался, но форсировать отношения не стал — пусть сама хоть немного вперёд продвинется.
А Высоцкий тем временем на кассете закончился и пошёл отечественный полу— и полностью подпольный рок. «Я средний человек, я результат научных обобщений», запела некая рок-группа. «И коротаю свой недолгий век я в рамках социальных отношений», продолжил Александр Монин из приснопамятной рок-группы Круиз, если мне совсем не изменяет память.
— Нравится? — спросил я у Оли, когда встал размять ноги.
— Необычно, — немного подумав, ответила она, — на нашей эстраде такие тексты очень редко бывают.
— Скорее совсем не встречаются, — добавил я, вспомнив историю Круиза. — Хотя, если вдуматься, то средний-то человек это идеальный тип для нашей системы… те, кто выламываются из схемы, долго не живут.
— Ты на что намекаешь? — спросила она, сдвинув брови.
— Да ни на что я не намекаю, Ольга Михайловна, — улыбнулся я, — а открытым текстом говорю, что усреднённый индивидуум это идеал в нынешних условиях. Не поможешь, кстати, мне с заданием? — перепрыгнул я в сторону.
— С каким заданием? — клюнула Оля.
— Да вот, Коля выдал распоряжение протестировать эту схему, а деталей не сообщил… — и я показал ей напаянную мною хрень, подключенную к крейту КАМАК.
— Тут надо бы ещё компьютер подсоединить, — сообщила мне она, мельком глянув на диспозицию, — без него ничего тут не проверишь.
— Очень интересно, — задумался я, — и где я его возьму, этот компьютер?
— Да оглянись, Петя, — рассмеялась она, — у тебя в радиусе трёх метров их штук пять лежит.
Я оглянулся и увидел залежи трудноидентифицирумого железа.
— Вот это что ли? — поднял я кусок железа с торчащими проводами?