— Вот так.
— А драконна?
— Осталась с ним. Он разорвал мне крыло вот здесь.
— А его Младший?
— Марх?.. Что же Марх — он умер. А Ниа отпраздновал свою свадьбу. Но все-таки я добавил «на» в его имя.
Тар снова нашел взглядом в небе крошечную черную фигурку Ниа-на-Марха — единственную букву, что извивалась и корчилась на бледно-голубом листе. Теперь, пятьдесят шесть лет спустя, тот походил на обыкновенного Одиночку — если не знать имени, и не догадаешься… Тар же глядел по-новому, ох по-новому… Через несколько мгновений Джет почувствовал это — давнее, прежнее, вкус и запах которого успел забыть. Гнев и месть. И жар в груди.
— Что он делает? — спросил Тар. Гнев был виной, что Джет сказал правду:
— Дает нам знать, что мы двугорлый паразит в кишках Небесного Быка.
Джеттар снова взглянул на одинокую черную букву. Затем два взгляда встретились, и две волны ярости смешались в одну. Ниа-на-Марх не в первый раз вызывал его на бой, однако сам не нападал, и его брань оставляла равнодушным Джета.
Но не Джеттара.
Тар зажмурил глаза и судорожно кашлянул. Струя огня, бесцветного под ярким солнцем, ударила в золотую дюну, и лица королей исчезли с оплавленных монет.
Джет медлил. Его огонь не возгорался уже более полувека — с того самого боя. Что же, в мире есть много иного, прекраснейшего. А все-таки утратить дыхание пламени было досадно, и он избегал об этом думать. Но теперь собрался, по примеру своего Младшего, — и пламя наполнило гортань, и зубы оказались в огне. Прежнее в самом деле вернулось.
— Мы оторвем ему вторую голову! — воскликнул Тар. — Клянемся Именем Повелителя?!
Это было безрассудством. Ниа-на-Марх, хоть и с одной головой, превосходил размерами Джеттара по меньшей мере в полтора раза, и ни песчинки лжи не было в том, что крылья его подобны парусам смерти. Кроме того, Тар до сего дня воевал лишь с козами да людьми, и отвага его проистекала из неведения. Это было безрассудством, но…
— Именем Повелителя клянемся, — повторил Джет, — да благословен во веки веков Тот, кто послал мне тебя. Теперь слушай. Ничего трудного здесь нет. Давай попробуем вместе…
Клятва была исполнена в точности. Джеттар заставил Ниа-на-Марха подняться повыше, а затем нырнул под него, перевернулся брюхом кверху и, сложив крылья, вцепился задними лапами в плечи врага, а передними — в ушные скважины. Идея маневра принадлежала Тару. Исполнение захвата и мелкие, но существенные добавления, вроде того, что начать следует с подъема, — Джету. На счастье Джеттара, падение заняло больше времени, чем отделение головы от туловища.
То, что было Ниа-на-Мархом, рухнуло на песок. Вот подивятся людишки, когда найдут останки дракона без каких-либо признаков вместилища разума… Джеттар с трофеем в лапах повторил переворот, набирая высоту и принимая подобающее положение в воздухе. Ветер сдувал с чешуи капли крови.
Воистину мудр Повелитель, сказавший в начале времен: «Одна голова — хорошо, а две — лучше».
Джеттар не стал возвращаться в свое урочище, а уснул там, где кончился бой, на бывшей земле Ниа-на-Марха. Облететь ее всю и назвать своей он не успел, а наутро его опередили.
— Это — та… ну, та… — Тар внезапно запутался в собственном языке.
— Нет, мы дрались из-за другой, — ответил Джет. — Эту прежде не видел.
Сколь бы велика и сильна ни была драконна, ее всегда можно отличить даже издали. Тело стройнее и голова меньше, крылья шире и так тонки, что сквозят на солнце, а хвост длиннее.
— Новая соседка, — Джет облизнулся.
— Она похожа на небесную реку. Как жемчужная река, что поднялась в небо и отразила его всей своей ширью и глубью…
— Что?! — Синие глаза Джета поднялись выше лба, уподобив его речному ящеру крокодилу. Восторг Младшего преломился в нем диким хохотом, когда несуразные слова достигли его слуха. Небесная река — ну и дела, клянусь Единым! О реках и драконнах Тар знал из песен, но никогда не видал реки шире собственной лапы. А драконну и вовсе видел впервые.
— Я хотел сказать… что цвет ее чешуи… ну, красив.
— Красив, — согласился Джет. Он уже понял, в какую ловушку заведет его неискушенность Младшего, понял и то, что едва ли сможет противостоять. Сердце Джеттара билось все сильней, и каждый удар впускал в жилы новую порцию сладкой отравы. — А каков ее хвост? Не толст и не тонок — хорошо, верно, перевивать с таким хвостом свой.
— Перевивать?.. — Эта дерзкая мысль поразила Тара в самую душу. А Джет понял, что утрачивает власть над телом. Со всей очевидностью оно более не подчинялось ни одной из голов. Впрочем, кто посмеет сказать, что в кои-то веки отказаться от власти не приятно?!