Сидевший рядом Красовитов испуганно выпучил глаза, переводя взгляд с понурого Лёшки на «мудрого» Цепеленко.
– Это, Алексей, вам ещё крепко повезло, что сами живыми остались, ты радоваться должен, а не переживать! – привычно протирая очки, включился в разговор взводный. – Хотя политрук мог бы и пощадить этого Хорста…
– Не мог, – грустно ответил Лёха, – он мне Микулу нашего расстрелянного припомнил…
Но на душе полегчало, да что там полегчало – совсем отпустило! Да и не вернуть обратно ничего, не переиграть уже.
– Товарищ лейтенант, а балку, что вдоль дороги идёт, проверили? – невпопад вспомнил последний комбатовский разговор с замполитом Алексей. – Ту, что с велосипедистами мёртвыми.
– Нет, а кто распоряжался?
– Товарищ майор, когда ещё живой был, политруку наказывал, и ротного с третьей роты на четвёртую сборную поставить приказал, – продолжал делиться со взводным добытой информацией Алексей.
– Лейтенанта Васильева из третьей Капитонов в четвёртую и отправил. Это я видел, а вот про балку ничего не знаю. Может, кому и приказал её прочесать?
– Да нет же, товарищ комбат говорил, чтобы там заслон поставили. Иначе, говорил, худо будет – очень уж близко фриц по ней к нам подобраться сможет. Считай, на один бросок.
– Какое! Покрошим как в первый раз! – радостно вмешался в разговор старших отошедший от испуга Димка Красовитов. За что и огрёбся от Цепеленко и, обиженно сопя, отполз в дальний угол окопа.
После разговоров пришло время для привычного уже солдатского занятия – рытья и правки окопов. Под жарким солнцем, раздевшись по пояс, работали все, невзирая на звания и должности. За несколько часов намахались лопатками до «устатку». А вот легко раненный красноармеец Володька Дрыга в земляных работах участия не принимал. По причине недееспособности отчисленный из «артиллеристов» боец сидел рядом в никому не нужном дозоре. Постоянно убаюкивая покалеченную осколком руку, своим бездействием изрядно раздражая «трудовой народ». И потому при первом же перекуре был послан с глаз долой в село за холодной, колодезной водой. Жаль, из-за ранения два ведра тащить не мог, ну да ничего, потом ещё раз сгоняем.
В предвкушении приятного вольготно разлеглись на траве за окопами, провожая взглядом сутулую спину солдата с пустым, скрипучим ведром. Народ курил и балагурил. Весело отбрёхиваясь от остальных сержантов взвода, по поводу оставшихся под Лёхиным командованием «двух калек», Алексей наслаждался жизнью. Душевные муки после разговора с товарищами прошли. Солнце жарило. Прохладная, свежая вода, в виде неспешно бредущего по полю красноармейца Дрыги, приближалась. Обеденное время, судя по далёким кухонным дымам, было тоже не за горами. Чего, спрашивается, грустить? Молодость – дело такое…
Хлопок разрыва вспучился дымным облаком метрах в двадцати позади одинокой фигурки солдата. Красноармеец, испуганно оглянувшись, присел. Так его и накрыло – сразу несколько всполохов заслонили сидящего на корточках бойца. Лишь порванный кусок железа в небе – бывшее ведро – выхватил взгляд скоро ныряющего в окоп Алексея.
Потом был обстрел. Сначала немец методично обработал огневые точки фланговых пулемётных гнёзд и артиллерийские позиции. Оглушив, припорошив землёй лежащих на дне окопов бойцов, прошлась череда разрывов и по передовым траншеям батальона. Достали даже до дымившего полевой кухней старшинского хозяйства. Попытались добить и до четвёртой роты, но, похоже, было далековато, а потому перенесли огонь обратно, на основные позиции, добрых десять минут продолжая долбить, смешивать с землёй укрывшийся в окопах батальон.
Обстрел закончился, затихли взрывы. На поле, что между окопами и селом, привычно появились первые раненые бойцы, ковыляющие в сторону санчасти. Навстречу им рванули санитары с носилками и старшинские водители с термосами. Не добежал никто! Заметавшись среди новых разрывов, побросав имущество, ринулись обратно, под прикрытие развалин села либо в окопы.
– Похоже, не поедим теперь до темноты, – на свой лад подвёл итог обстрела Димка Красовитов.
– И не попьём, и раненых не перевяжем, – в тон ему вторил зорко во что-то вглядывающийся через половинку немецкого бинокля Цепеленко.
– Вона, – наконец указал грязным пальцем Вовка на что-то впереди. – Корректировщик их засел. Там, в овражке, сука, притаился!
Лёшка взял бинокль у друга. И точно, впереди, еле заметные в траве, торчали два окуляра стереотрубы. При дальнейшем наблюдении были замечены время от времени поблёскивающие над поверхностью немецкие каски. В дальнем же конце оврага, под прикрытием зелени молодых деревьев и кустарника, удалось рассмотреть медленно пятящуюся задом немецкую бронемашину.