Череда дымных всполохов посреди набегающей толпы, прямо у кромки оврага, разметав часть людей, заставила оставшихся бойцов вновь броситься на землю буквально в пятидесяти метрах от цели. Каски на немецких позициях замелькали снова. Захлебнувшиеся было пулемёты затарахтели опять, прочёсывая, на несколько раз перепахивая землю перед собой. Миномётные разрывы продолжали покрывать дымом поле боя. Словно проснувшись, заработал по залегшим солдатам и фланговый вражеский пулемёт. Бойня!
Красовитов по приказу Алексея короткими очередями сёк в сторону немецкой обороны. Туда же, спасая обречённых товарищей, палили все оставшиеся в окопах красноармейцы батальона. Попасть было нереально, но сбить прицел опять получилось. Немецкие каски вновь исчезли; вражеские пулемёты, сбив темп, – притихли.
Спаренный выстрел сорокопяток, вздыбив землю, заставил навсегда замолчать неугомонный фланговый МГ противника. Окопа отрыть фашисты не смогли: там было влажно, начиналось болото. Больше стрелять пушкарям не позволили миномётные разрывы. Огненный шар одного из них, покалечив, разбросав в стороны пушечный расчёт, заставил уцелевших бойцов шустро искать укрытия на дне окопов как можно дальше от орудий.
Лишь старший сержант-артиллерист в одиночку попытался зарядить последнее уцелевшее орудие, но оторванная в плече левая рука не позволила довести до конца дело. Так он и «заснул», со снарядом на коленях, устало привалившись спиной к своему орудию.
Немецкие пулемёты, неся смерть лежащим посреди поля красноармейцам, забились в истерике с новой силой.
Шанс на спасение товарищам дал Олежка Николаев, простой рязанский паренёк, малого роста, ефрейторского звания. Последний из шести батальонных снайперов. В атаку он, как и положено снайперу, бежал, чуть отставая, а потому в окопы вернулся одним из первых. Занял позицию, и… хватило двух точных выстрелов! Вражеские пулемётчики, потеряв ещё пару человек из расчётов, укрывшись, прекратили избиение лежащих перед ними солдат, а оставшиеся в живых бойцы, воспользовавшись спасительной паузой, втянув головы в плечи, зигзагами припустили обратно к траншеям.
Поступок снайпера заметил и оценил единственный человек – вражеский унтер-офицер. Кривясь и всхлипывая от боли в посечённой гранатными осколками спине, немец, координируя огонь миномётов, внимательно наблюдал за полем боя через стереотрубу.
Стрелял красноармеец хорошо, залюбуешься, как стрелял, вот только в горячке боя забыл сущую мелочь – сменить позицию… Через полминуты окопный бруствер, за которым, не слишком маскируясь, укрывался последний снайпер батальона, покрылся дымом от цепочки разрывов. Не пожалели немцы пары залпов миномётной батареи на снайпера потратить.
Так своей гибелью спас сослуживцев Олежка и во второй раз: мины, предназначенные отступавшим, бегущим с поля боя красноармейцам, разорвали, изувечили только его маленькое, тщедушное тело…
Глава седьмая
Лёшку назначили взводным. После неудачного штурма балки ни одного из старших командиров в роте не осталось: с поля боя не вернулся никто… Кроме не принимавшего участия в атаке их взводного, разумеется. Да теперь уже не взводного, а командира второй роты младшего лейтенанта Верова. Володька Цепеленко остался распоряжаться их старым взводом, Лёшке же достался третий, с двадцатью одним бойцом. По этому поводу другом Лёхе была торжественно вручена половинка трофейного бинокля – вместо маршальского жезла, надо полагать.
Ребята после боя состояние имели подавленное. Как, впрочем, и весьма потрёпанный внешний вид. За десять минут потерять большую часть своих товарищей, с которыми месяцами ели с одного котелка, спали под одной шинелью – чтобы это разумом понять, осознать, нужно время. И не тот час-полтора, что прошли после атаки. Но делать нечего – у каждого своя судьба.
Надо сказать, что за полгода, прошедшие с создания батальона, Алексей не очень тесно общался с красноармейцами из других подразделений. Почти вся жизнь младшего сержанта Крайнова проходила среди пятидесяти человек родного взвода. Нет, он, конечно, знал по именам и фамилиям почти всех сержантов и командиров, но с солдатами перезнакомиться как-то не успел. А потому личный состав вверенного подразделения до сего дня оставался для Лёшки безымянным.
Представился. Среди подчинённых оказалось два сержанта, формально более высокого, чем у Алексея, звания, но приказ о назначении был недвусмысленным: младший лейтенант Веров тех сержантов не знал, а потому предпочёл поручить взвод «своему» человеку. Извинился, объяснил ситуацию, был понят.