Через пару секунд глаза, ослеплённые светом месяца, смогли, наконец, разглядеть открывшуюся перед взором младшего сержанта Крайнова картину: поросшие когда-то травой пологие склоны старого оврага были изрядно подправлены трудолюбивыми немецкими солдатами. По периметру балки тянулись тропинки с вырезанными в земле ступеньками. Само дно было выровнено и расширено, с множеством нор, выдолбленных в стенах. Миномёты Лёха не рассмотрел, но по штабелям пустых ящиков, в ста метрах левее от себя, понял – за ними. Пехота спала в норах, пехота спала на земле, пехота спала вокруг непонятно каким образом здесь оказавшейся танкетки с двумя пулемётами на башне. Для неё даже сделали земляную подсыпку, задрав вверх передок боевой машинки – видимо, угол подъёма пулемётов не позволял вести огонь по склонам балки в случае её обороны.
Увиденное озадачило: получалось, что прорвавшихся красноармейцев ожидал ощетинившийся пулемётным огнём маленький, пуленепробиваемый монстр и сотни три немецких пехотинцев. Это не считая трёх пулемётных расчётов, вповалку спавших у превратившегося в площадку для стрельбы стоя среза балки, выходящего на позиции батальона. Там же не спали и несколько наблюдателей, пристально вглядывающихся в сторону затихшей уже советской обороны и регулярно подсвечивая пространство перед собой осветительными ракетами. Та ещё задачка: едва ли сотней красноармейцев атаковать засевшего в оборону, втрое превосходящего противника. Полное безумие!
Спрятался, махнул своим. Подползли. Приготовили гранаты. Распределили цели: после броска гранат один бьёт в сторону миномётов, двое секут немцев на дне из трофейного МГ, сам же Алексей пытается уничтожить расчёты вражеских пулемётов, представляющих наибольшую опасность для атакующих товарищей. Отходить решили после расстрела боекомплекта, вдоль балки, бегом. Оставалось только ждать начала штурма батальона.
Минут через десять лежания Лёху встревожил лёгкий шум на дне оврага. Снова сняв каску, медленно выглянул. Немцы проснулись и, выстроившись в длинные шеренги, надевали ранцы, подгоняли снаряжение.
– Решили сами атаковать, перед рассветом, чтобы солнце ещё не мешало, но уже видно чтобы было, – растолковал бойцам результаты наблюдения за противником Алексей. – Надо первыми начинать, а то поздно будет.
Увидев сомнение и робость на лицах подчинённых, и пока не струсили окончательно, громко, чтобы слышал противник внизу, приказал:
– Гранаты к бою!
Ручная граната Дьяконова может быть как наступательной, так и оборонительной. При обороне разлёт осколков происходит гораздо дальше, что достигается надеванием на корпус специальной рубашки, но ребята готовились наступать, а потому железные, с насечками, гранатные рубашки остались в окопах, но и так – получилось неплохо. Сработав в воздухе, воспламеняя запалы, оглушительно щёлкнули четыре детонатора. Мгновенно сзади – длинная пулемётная очередь: у Генки нервы не железные! Одновременно из балки в несколько глоток немецкое:
– Гранаден!
Разрывы, эти крики, оборвавшие и заглушившие щёлкнувшие в полёте запалы новых, несущих смерть гранат…
Наступило время пулемётов. Лёшкины цели находились наверху, а потому высовываться над краем балки у него необходимости не было. Дегтярёв уже был наведён на испуганно вскочивших от гранатных разрывов за спиной фашистских пулемётчиков. И снова – первая же очередь ослепила напрочь! Дальше коротко лупил уже больше наугад, сквозь яркие вспышки угадывая лишь срез балки с мельтешащими на его фоне тенями вражеских солдат. Рядом с огромным огненным факелом из ствола фыркал скорострельный немец, поливая свинцом распластавшихся на земле врагов. Целиться было необязательно – уж больно густо тел было внизу.
Патроны кончились, как всегда, неожиданно быстро. Одновременно «заглох» и немец за спиной: то ли лента у ребят закончилась, то ли перекосило её. Откинув в сторону опустевшую банку диска, ударом кулака сверху вогнал на её место последний снаряжённый блин. С облегчением заметил приближавшиеся по полю фигурки красноармейцев: пошли наши таки в атаку! Не растерялись!
Рядом с шипением упала граната на длинной ручке и, судя по звукам вокруг, она была не одна. На рефлексе – подскочил и, бросив пулемёт, щучкой нырнул в сторону дороги, прочь от опасности. Лёжа на земле, услышал первый разрыв. На карачках, быстро перебирая конечностями, добрался до кювета. Вжавшись в землю, притаился. Взрывов было много! Шипя горящими запалами, гранаты густо рвались среди так и оставшихся лежать бойцов его взвода. Разрывая, калеча три, неживых уже, молодых тела – торчащие над срезом оврага головы ребят стали легкими мишенями для пришедших в себя фашистов…