Поправил винтовку на спине. На улице заметно посерело. Решил бежать обратно, к батальонным окопам, по той же дуге, как и приползли. Навстречу Генка! Пулемёт на изготовку, глаза бешеные, от бедра очередь в Лёху. Свалился, откатился, заорал с матом! Поднял голову – Генка пулемёт опустил, сам присел. Снова встал на карачки и к нему:
– Ослеп?!
– Да разрывы эти! Круги одни перед глазами! – виновато оправдывался боец. – Думал, обходят вас! А пацаны где?
– Там, – махнул назад Алексей, – похоже, убитые все…
Первые из наступавших красноармейцев добежали до оврага. На ходу выхватывая гранаты, солдаты бросали их вниз. Затем, не заморачиваясь, бежали вдоль склона, наскоро – не целясь – расстреливали боезапас, а отстрелявшись, резво сворачивали к лесу и, прибавив ходу, скрывались в предутренней мгле.
– Молодцы, мля! – расстроенно воскликнул Генка. – Надо же было взять балку? А они? Сейчас немец очухается, их же в спину и долбанёт!
– Там танкетка стоит, с пулемётами. Не могут они, – устало оправдывал наступавших товарищей Алексей. – Бежим в окопы, светает уже…
По тому же маршруту, что приползли, мимо расстрелянных Генкой фашистов, рванули к покинутым позициям батальона. Судя по недалёкому подсвисту пуль, по ним стреляли. Скорее всего, свои же в предрассветных сумерках, заметившие непонятные тени на поле. Почти добежав, сквозь пот, застилавший глаза, Лёшка рассмотрел вспышки выстрелов с артиллерийских позиций – занял-таки их супостат! Стреляли в спины, по убегавшим через болотину красноармейцам батальона.
Метров за пятьдесят до спасительных окопов заметили и их. Первые пули, вырвав клочки дёрна из-под ног, срикошетив от земли, с противным воем умчались в неизвестность. Следующей очереди Лёшка ждать не стал: упал и с перекатом ушёл в сторону. Винтовка больно приложила по спине. К чёрту её, эту спину! Вскочив, сменил направление бега. Услышав свист, опять упал, перекатился, с лёгким злорадством краем глаза отметил фонтаны вздыбившейся земли на месте недавнего падения – пополз дальше. Впереди мелькнула Генкина спина с вещмешком и туго притороченной по диагонали винтовкой. Товарищ уже был у окопов. Ещё секунда, и, к мимолётной зависти Алексея, парень исчез в укрытии. Хотелось побежать тоже, но осторожность взяла верх: ящерицей, с неимоверной скоростью, слившись с тёмной землей, пополз. Немцы в их сторону больше не стреляли, немцы подкрадывались к окопам с другой стороны. Как почувствовал – не объяснить! Но знал Лёшка это точно, а потому, свалившись в траншею, медлить не стал – пнул по ноге присевшего у стенки окопа Генку:
– Бегом, мля! Расселся! Немцы рядом! – И быстро по ходам сообщения помчался в сторону уходившего с боем батальона.
За спиной тишина! Не бежит Гена! Чертыхнувшись, физически ощущая безвозвратно уходившее время, вернулся. Что-то не так. Присел. Товарищ, подняв лицо, отнял от груди руки и протянул к Лёхе окровавленные, чёрные в сумраке, трясущиеся ладони:
– Убили меня, – хлюпнув носом, дрожащим от страха голосом, жалобно вынес себе приговор паренёк.
– Встать сможешь? – принял решение Алексей.
– В живот ещё попало, ноет сильно, и во рту кровь течёт – наверно, не надо меня трогать. Я посижу здесь немного, а немец придёт – сдамся, может, выходят, а? Крови много, но она же остановится?! У меня кровь быстро останавливается, я маленьким в какие передряги только не попадал! Как на собаке всё… – Генку затрясла судорога. Закашлявшись, мальчишка дугой выгнулся на дне окопа.
Смотреть на агонию товарища Лёха не стал. Выхватив из-за спины винтовку, петляя по траншее, побежал, с ужасом осознавая, как резко посветлело вокруг. Казалось, пяти минут не прошло с начала боя, а ночи уже нет. Ещё не различить цветов. Ещё ярко полыхают вспышки выстрелов, оседлавших срез балки фашистов, продолжавших палить порох вослед скрывшемуся в лесу батальону. Ухнув, разорвались в кронах деревьев первые мины. Сзади, уже в наших окопах, раздались свистки и гортанные немецкие команды. Лёшка, перепрыгивая через разбросанный на дне ходов сообщения хлам, поднажал ещё. Вот и конец траншеи – пулемётная позиция одного из «Максимов». Дальше пути нет: поле пошло под уклон к поросшему высокой травой почти пересохшему болотцу с темнеющим за ним лесом. И всё это прекрасно просматривалось, а значит, и простреливалось фашистами, засевшими в балке, чёрные каски которых отчётливо наблюдал Алексей из своего окопчика.
Огляделся – всё-таки помирать здесь придётся! Стараниями немецких миномётчиков стенки траншеи изрядно осыпаны, из песка торчат отстрелянные брезентовые ленты, окровавленные бинты, треснувший винтовочный приклад… В чудом уцелевшей окопной нише две гранаты РГД, обоймы к ТТ, пустые котелки, несколько фляжек. Прислушался – сзади тишина: немцы, видимо, опасаясь ловушек, по батальонным ходам сообщений пробирались не спеша.