Но с другой стороны, цену эту человек себе назначает сам. Вот Маринка с мужем готовы были отстаивать свою снедь, не побоявшись взять на себя смертный грех. Убивали не задумываясь, привычно, с огоньком даже. Да и гранаты с винтовками просто так на земле не валяются. А у этих целый арсенал! Ещё неизвестно, каким по счёту стал бы Лешка в том списке сгинувших от их рук солдат. За то и поплатились! Хотя… Лёха прекрасно отдавал себе отчёт в том, что после произошедшего ни Степан, ни сын его, ни селяне не упустят случая вылить свою злость на красноармейцах, всё ещё блуждающих в местных дебрях. И что стрелять надо было не в Маринку, а в её мужа. Однако погляди – чувства взыграли! Отвергнутый, блин, любовник! Теперь, считай, подранка за спиной оставил. Вернуться добить? А с сыном что делать? С остальными мужиками? С их сёстрами, братьями?
Всё, проехали, слюни, сопли в сторону – он воин и в своём праве! На его личном счету фашистов около десятка и ещё больше будет! Много больше! А потому – с дороги! Если придётся снова брать провиант с боем, хоть у военных, хоть у гражданских – убьёт не задумываясь! Полегчало…
Переплавился через несколько небольших рек. Подкравшись, рывком пересекал попадавшиеся по ходу движения автомобильные и железнодорожные пути. Встретил отряд красноармейцев с комиссаром во главе. Равнодушно предъявил документы, показал имущество, объяснил его происхождение как трофеи с убитого им немца. Изрядно заросший щетиной политрук позарился было на бритвенные принадлежности. Спокойно, без эмоций отказал. При этом прежний Лёшка изнутри с удивлением глядел на себя нынешнего. Ещё пару дней назад просьба командира была для Алексея сродни приказу, а теперь вот нет. С отрядом не пошёл, да они особо и не настаивали, так, предложили только…
Ужин у маленькой, в метр шириной речушки, ночь без костра в лесу. Утренний холод от воды, завтрак, сборы и опять в путь.
Через пару часов ходьбы дорогу снова пересекла река. Выше по течению на взгорке, утопая в зелени, виднелся хутор. Прямо перед Лёшкой, на пологом берегу, раздевшись до исподнего, стирали бельё бабы. Множество чистых кальсон, трусов, маек и рубах висело на растянутых между деревьями верёвках. Чуть дальше, раскинутые по веткам кустарника, сохли тяжёлые от воды шинели, гимнастёрки и галифе. На пригорке в длинную шеренгу выстроились армейские сапоги и ботинки. Сваленное в кучу, лежало на берегу оружие и другая военная амуниция.
Телега, двое подростков, сбрасывающих на песок у воды кроваво-грязные вещи. Толстущие девки, в белых до колен рубахах, густо заляпанных красно-жёлтыми разводами, то добро брезгливо сортирующие и разносящие на замочку по разным запрудам.
В принципе всё было ясно – вещи с убитых. Понятна и деревенская логика: чего добру пропадать?! Вопрос состоял только в том, кто тех солдат побил? По своему опыту, Лёха не исключал, что и сами же селяне могли руку приложить. Хотя навряд ли – слишком много погибших. Ну да сейчас разберёмся…
Дождавшись, когда пустая телега, преодолев брод, громыхая на кочках, скрылась за хатами, Лёшка, не таясь, вышел из кустов. Бабы при виде вооружённого оборванца взвизгнули и стайкой настороженно замерли за спиной у властного вида старухи.
– Ты хто таков?! – задрав подбородок, повелительно спросила бабка.
Вступать в разговоры Алексей не собирался. Впрочем, как и церемониться: неспешно подойдя ближе, ударом кулака в ухо уложил тётку на влажную глину. Затем, наведя на визжащих селянок карабин, приказал «всем заткнуться и лечь на землю». Вопросов больше не возникло: просвечивая сквозь мокрые рубашки крепкими, упругими задами, «деревня» дружно рухнула лицом в грязь.
– Кто побил солдат? – уперев оружейное дуло в голову первой же дородной девицы, усталым голосом поинтересовался Лёха.
– Нимцы танками хлопцев подавили! Когда воны на бережку видпочивалы. Мужики ховають, а нам дрибнечки звозять негидни! – хлюпая носом, затрясла телесами испуганная девка.
– А ребят голышом в землю зарываете? – сатанея от холодной ярости, усмехнулся Лёшка. – Ну-ну… зачтутся вам ещё эти вещички…
Не выпуская из поля зрения лежащих на берегу баб, подошёл к куче с оружием. Отбрасывая в сторону винтовки, карабины и автоматы, добрался, наконец, к сразу примеченной СВТ-40 с оптическим прицелом. Сдёрнул с ветки влажный вещмешок, пригоршнями напихал в него патронов. Отстегнув от других винтовок, забросил следом несколько магазинов, штык-нож в ножнах. Ударившись головой, наткнулся на свисающую с ветки пистолетную кобуру. Внутри был ТТ плюс запасная обойма в кармашке. Обрадовался. Вернулся к патронам, набрал ещё несколько горстей, уже для пистолета. Лопатка, котелок с алюминиевой фляжкой, пара портянок. Памятуя о прохладных ночах, трусы брать не стал, перебросил через плечо кальсоны с нательной рубахой, гимнастёрка, армейские галифе – всё! Надо уходить! Ах да, чуть не забыл про ремень! Лёшка бы и ещё покопался, да от села, видимо, заприметив непорядок на берегу, во весь опор неслась пара телег с вооружёнными мужиками.