Проверяем – забрать из кобуры, отбросить в сторону пистолет офицера. Перезарядиться. Кивком головы послать к лежащему у кучи оружия немцу ребят – мало ли что, может, очухается?! Терзала мысль об укрывшемся в кювете за спиной водителе – оружия при нём, кажется, не было, но пистолет в кармане можно и не заметить. Однако сначала необходимо обследовать валяющихся в дорожной пыли вооружённых фашистов. Один из них, лёжа на спине, явно шевелил головой. Приложив приклад автомата к плечу, готовый стрелять, осторожно подошёл. Ближний солдат мёртв: помимо истерзанного пулями тела, пара отверстий в голове… Второй был ещё жив и в сознании. При Лёшкином приближении попытался привстать. Понимая, как мало у него остаётся времени, что-то жалобно лепетал скороговоркой. Увидев нависшего над ним Алексея, перешёл на крик, оборвавшийся, перешедший в затихающее сипение после короткой, в три патрона, Лёхиной очереди.
Собрал оружие, возвращаясь мимо затихшего офицера, поднял пистолет. Ребята, оттащив в сторону мёртвого немца, разобрали автоматы. Приказал красноармейцам проверить и добить оставшихся врагов. Сам же осторожно потрусил к кювету, где укрылся шофёр.
Дядька лет тридцати ещё дышал, но был уже без сознания. Тянуть время не стал – добил и обратно, на длинные, в полмагазина, очереди его команды. Рыкнув, пресёк глумление над трупами. С одним из солдатиков подошёл к неподвижно сидевшему на земле деду Василию.
– Смотри, что со мной эти фашистские изверги сотворили! – выставив на обозрение рассечённую плёткой щеку, принялся гневно выговаривать обиду старик. – Я же Родину защищал! И за то ранен был, пострадал!
Дослушивать бред больного Алексей не стал – презрительно сплюнув, пошёл к автобусу. Сзади, заставив испуганно вжать голову в плечи, грохнул одиночный выстрел.
Обернулся – дед, разрывая руками рубашку на груди, катался по земле. Рядом с испуганными глазами стоял парнишка-солдатик.
– Ты это зачем? – удивлённо уставился на бойца Лёха.
– Предатель! Немцам нас сдал! Сука! – не отводя взгляда от умирающего старика, дрожащим голосом ответил солдат.
– Да, но он же ненормальный?! Не понимает, что делает! – под жалобный ор поднимающихся с земли баб, кричал на красноармейца Алексей. – Добей тогда! Чего старика мучаешь?!
– Не могу! Патроны, наверно, кончились! – испугавшись содеянного, навзрыд заплакал паренёк.
В полукилометре от села, на дороге, показался немецкий мотоцикл, не спеша тащивший за верёвку своего менее удачного собрата. Пропавшие вчера курьеры возвращались в родную часть…
Автобус с телами фашистов красноармейцы, был среди них шофёр, отогнали вглубь леса. Спустили в овраг. Обратно возвращаться не стали: разжившись немецким оружием, довольные, ребята ушли на восток. Сашку с Валькой селяне обещали похоронить на местном кладбище. За добитого Лёшкой деда пришлось выслушать о себе много «лестного», но отдариваться трофеями, на что намекали местные, не стал. Понимал: немцы своих солдат будут искать. Найдут вещи – накажут всё село! Сам из вражеского имущества взял себе три банки шоколада, удобный котелок с фляжкой, плащ-палатку… Надел на голову чью-то из убитых ребят пилотку. Попрощался с Глафирой и направился в лес: гражданская жизнь, определённо, не задалась.
Добравшись до тайного места, выкопал, привёл в порядок оружие и амуницию. Подивившись невиданной щедрости, переложил в вещмешок собранные Глашей продукты. И… почувствовав себя свободным, облегчённо вздохнул! Надо было пробираться к Киеву: такой огромный город наши немцам не сдадут – будут оборонять до последнего…