Ее рука лежала на волосах Дэна, и он внезапно подумал: «У меня есть мама. Кажется, я ее люблю». Но вслух спросил только:
— Ты почитаешь мне сегодня?
— Обязательно. Подай мне, пожалуйста, книгу.
Дэн подтянул к себе потрепанный старый том с непонятным рисунком на обложке. Там был человек, было что-то радужное и чешуйчатое и колонны. Туу-Тикки открыла книгу, отложила трубку на тумбочку и начала читать:
— «Было это давным-давно, в самом начале света, и да хватит нам для рассказа слов, потому что это только начало…»
========== 13 ==========
Дэн валялся на садовых качелях, положив книгу на грудь. Вечерело, Туу-Тикки бродила со шлангом по цветнику, поливая розы. Дэн уже выяснил, что летом здесь дождей не бывает, а значит, растения с неглубокой корневой системой нуждались в регулярном поливе.
Он читал книгу по психологии. Про те самые поведенческие скрипты людей. Книга была интересной и почти понятной. Книгу про трансактный анализ он уже прочел, сделал вывод, что Родитель у него отсутствует, Взрослый — вполне развитой, да и с Ребенком почти все в порядке. И что Грен и Туу-Тикки предпочитают стиль общения «Я — ОК, ты — ОК». Равно как и Полина с Тедом, Вениамин и Михалыч. Станислав Федотович регулярно сбивался на «Я — ОК, ты — не ОК». Казак в этом стиле существовал непрерывно.
Читать про скрипты было интереснее. Дэн раньше даже не подозревал, сколькими способами люди умеют портить себе и окружающим жизнь. Жаль только, что книга была написана чуть ли не сто лет назад. Наверняка многое изменилось.
Туу-Тикки закончила поливать цветы и подошла к качелям. Дэн подобрал ноги, чтобы она смогла сесть. Духи принесли табак и трубку. Туу-Тикки закурила. Некоторое время они сидели в уютном молчании. А потом Дэн спросил:
— Тогда, в первый вечер… чем ты меня напоила? Я пытался снять данные с процессора, но он, похоже, сбойнул. Не понимаю, отчего.
— Слишком много магии, наверное, — сказала Туу-Тикки. — Тонкая электроника не всегда удачно с ней взаимодействует.
Дэн вздохнул. Несмотря на духов, в магию он по-прежнему не верил. И масок, который Грен и Туу-Тикки «надевали», выходя к людям, не видел. Так, зыбкое прозрачное марево, практически не скрывающее лица и руки.
— Так чем ты меня поила?
— Хмель, мелисса, чабрец, мята, душица, немного валерианы. Успокаивающий сбор. Он на тебя тогда хорошо подействовал.
Дэн кивнул.
— Было вкусно, — сказал он. — С медом, да?
— С медом. С боярышниковым. Снова заварить?
Дэн подумал и сказал:
— Да. Я нервничаю в последнее время. Слишком много эмоций. Никогда так не было.
— Эндокринная система освободилась. Со временем и ты привыкнешь, и эмоции будут ровнее.
— А почему тогда вы с Греном такие спокойные?
Задав вопрос, Дэн тут же понял, что тот некорректен. Сформулировать лучше он не смог. Но Туу-Тикки поняла.
— Во-первых, у нас не так много поводов для слишком ярких эмоций, — объяснила она. — Во-вторых, все, что нас задевает, мы друг с другом всегда проговариваем. Помогаем друг другу высказаться и вместе находим решения проблем.
— А есть проблемы? Из-за меня?
Туу-Тикки погладила Дэна по колену.
— Мир вокруг тебя не вращается, солнышко.
— И?
— Элиас повадился выносить Грену мозг. И лучше Грену, чем Тае.
— Из-за того, что он слишком старый?
— Да. На самом деле Элиас просто очень нервничает и боится, что не сможет вписаться в обычную жизнь. Он ею, считай, и жил-то только в детстве.
— Но Грен же за него его жизнь жить не сможет.
— Именно. Так что мы посоветовались и уговорили Элиаса пойти на терапию. Сформулировали запрос, нашли специалиста. Денег у Элиаса не так мало, как он думает, работу он тоже уже нашел.
— И он переедет к Тае?
— Уже сегодня вечером, Грен его отвезет.
Известие Дэна обрадовало. Когда неделю назад уехала Тая, Дэну стало спокойнее. А теперь и Элиас уезжает, и они снова останутся втроем, как в самом начале.
— Как ты думаешь, — начал Дэн, — мне нужна психотерапия?
— Нужна, — подумав, сказала Туу-Тикки. — Но, к сожалению, невозможна. Может быть, в твоем мире через несколько лет появятся психологи, способные работать с разумными киборгами, но тут их не точно.
— Да уж, — Дэн закинул руки за голову. — Взрослое тело, взрослый опыт, эмоции ребенка и травмы, которые вовсе не травмы. Отсутствие значимого взрослого и все такое…
— Да. Схожие проблемы есть у сирот с рождения, которые подвергаются с ранних лет сексуальной эксплуатации, но у специалистов в этой стране нет опыта работы с такими детьми. Тем более когда они уже взрослые.
— Знаешь, — сказал Дэн, — сексуальная эксплуатация — не самое тяжелое в моем опыте, поверь.
И тут же приподнялся на локте, посмотрев на замершую Туу-Тикки.
— Я что-то не то сказал?
— Я мало знаю вещей более мерзких, чем сексуальное насилие по отношению к детям, — тихо сказала она.
— На мне все быстро заживает, — осторожно произнес Дэн. — Когда меня выставляли в открытый шлюз без скафандра, чтобы проверить, сколько я выдержу; когда месяцами держали на пайке в сорок-пятьдесят процентов от нормы и гоняли в хвост и в гриву; когда врач отказывался оказывать хотя бы минимальную помощь и говорил, что на киборге все заживет, как на крысе; когда меня на восемь часов заперли в морозильнике — это было хуже. Когда я уже осознал себя разумным, а ко мне относились как к вещи — вот это было по-настоящему тяжело. И совершенно неважно, что мне при этом приказывали — драться с отключенными имплантами против пятерых наемников или удовлетворять их сексуально. После второго я восстанавливался быстрее.
— Ну да, — печально согласилась Туу-Тикки. — И то, и то — эксплуатация твоего тела без жалости и сострадания.
— Я тебя огорчил, — сказал Дэн. — Прости. Но сострадание к киборгу — это даже звучит смешно.
Туу-Тикки тяжело вздохнула. Взяла Дэна за руку.
— В твоем мире, — сказала она, — «триада серийного убийцы» должна быть квадрой.
— Что такое «триада серийного убийцы»? — с интересом спросил Дэн.
— Признаки, которые обычно присутствуют в детстве людей, которые, выросши, становятся серийными убийцами. Энурез, поджоги, жестокость к животным. В твоем мире к ней стоит добавить жестокость к киборгам.
Дэн задумался.
— Да, — согласился он. — В этом смысле киборги, наверное, опасны.
— Очень. К киборгам относятся как к вещи, и очень легко перенести это отношение и на других людей, — она снова вздохнула. — Все это на самом деле новый виток рабовладения.
— Примерно это и говорил Ржавый Волк, — согласился Дэн. — Но он кончился. Благодаря Эшу или нет — не знаю. Я все-таки сильно тебя огорчил.
— Не ты, — поправила Туу-Тикки. — Твоя история. Но я понимаю, почему сексуальную эксплуатацию ты не считаешь чем-то выделяющимся. И понимаю, почему обычных детей она ломает гораздо сильнее.
— Люди занимаются сексом с детьми? — чувствуя, как по спине проходит дрожь, спросил Дэн. — Я подумал, что про сирот — это какая-то древняя история.
— Не такая уж древняя. Да, люди занимаются сексом с детьми против их воли, зачастую — с собственными детьми. И чем ближе насильник к ребенку, тем большую травму этот наносит.
— И что, люди считают это нормой? — с ужасом спросил Дэн.
— Нет, это преступление. Но это все равно происходит.
— Теперь я понимаю, почему Грен так не любит людей, — пробормотал Дэн. — Дети же такие хрупкие. Слабые.
Он отложил книгу, сел и обнял Туу-Тикки. Кожа у нее была холодной, несмотря на теплый вечер.
— Тебе приходилось сталкиваться с такими детьми? — спросил Дэн.
Туу-Тикки грустно усмехнулась.
— Солнышко, я сама такой ребенок.
Дэн постарался дышать ровно, чувствуя разливающуюся по венам ярость.
— Я хочу его убить, — очень спокойно сказал он.
— Он давно умер, — махнула рукой Туу-Тикки. — И для меня все это в прошлом. Просто… грустно. Я не могу помочь всем. И от этого больно. А еще я не умею проклинать.