— А остальным своим детям ты тоже читала? — спросил он ее, перебивая на середине фразы.
— Лерою и Оуэну, — Туу-Тикки подняла голову от книги. — Тая и Алекс были уже слишком взрослые и у них были совершенно разные вкусы. Алекс любит фантастику, а Тая — истории про животных.
— Ты будешь читать мне истории про животных?
— Буду, если ты захочешь.
— Я тебя люблю, — пробормотал Дэн. — Ты же моя мама, правда?
— Правда. Я тоже тебя люблю, солнышко.
Дэн перевернулся на спину и тяжело вздохнул. Туу-Тикки погладила его по животу.
— Что тебя гнетет? — спросила она. — Работа и учеба — слишком большая нагрузка? Или у тебя не получается выходить на Дорогу?
— Получается, — ответил Дэн. — Мы с Греном сегодня были в мире, где нет больших массивов суши, только множество островов и мосты между ними. Но его машина слишком тяжелая для этих мостов.
— Может, тебе стоит купить ховербайк?
— А сколько он стоит?
— Тысяч девять, если подержанный.
— Лучше колесный байк, — подумав, ответил Дэн. — Ховер слишком требователен к качеству трассы, а хорошие дороги есть не везде. Я поищу объявления о продаже.
— И все же, что на тебя так давит? — Туу-Тикки не унималась.
— Все то же, — ответил Дэн. — Дэниэл учит меня дорожной навигации. Я пока не все понимаю, но мне нравится. Нравится, что мир намного сложнее, чем я предполагал. Не такой линейный, как я привык. Нравится, что от навигатора Дороги зависит больше, чем от навигатора корабля. Все нравится. Но я постоянно думаю — как там Станислав Федотович без навигатора? Как Полина и Тед? Как Ланс? Он же был мне вроде младшего брата, я за него отвечал — и вот так всех бросил. А потом я вспоминаю, что связаться с ними отсюда невозможно, и от этого больно.
— Скучаешь по ним?
— Очень.
— Может, вернешься?
Дэн задумался.
— Нет, — он качнул головой. — Слишком много вопросов, на которые я не смогу дать ответ. И я буду скучать уже по вам. И в «Белом Ветре» на меня рассчитывают. И Дэниэл тоже на меня рассчитывает.
— А если подумать не о том, что хотят от тебя, а о том, чего хочешь ты?
— Я хочу остаться здесь. Это же возможно? Работать на Звездочке и жить здесь?
— Конечно.
— Ну вот. Я хочу так. Может, даже с работой в «Белом Ветре» удастся совместить. Физический труд должен компенсировать умственную нагрузку навигатора. А шестнадцать часов из сорока восьми — это немного.
— Но? — Туу-Тикки закрыла книгу, отложила ее и внимательно посмотрела на Дэна.
— Я бы хотел дать знать, что со мной все в порядке. Что я жив. Чтобы они не винили себя в моей смерти. Но это невозможно, верно?
— Вообще-то возможно, — осторожно сказала Туу-Тикки. — Только сложно и… потрясет их.
Дэн приподнялся на локтях и уставился на нее во все глаза.
— Как? — требовательно спросил он.
— Надо написать письмо, — начала объяснять Туу-Тикки. — Обычное бумажное письмо, от руки. И отдать его огню в камине с четким представлением о том, кто адресат. Оно придет к ним, как обычное электронное письмо — графический файл с текстом, картинка.
— Они решат, что это неудачная шутка какого-нибудь хакера.
— Не решат, если ты упомянешь в нем факты, известные только тебе и команде. Фотографию можно приложить. Я тебя сфотографирую завтра с лошадьми, если хочешь, я собиралась поехать на ранчо.
— Хорошо, — кивнул Дэн. — Сфотографируй. У тебя есть бумага? Ручка?
— Все найдется.
— Я напишу два письма, — сказал Дэн. — Теду с Полиной и капитану. Чтобы они знали. Чтобы не винили себя. Потому что это я во всем виноват.
— Солнышко, — мягко произнесла Туу-Тикки. — Никто не виноват. Просто такой неудачный расклад. Бывает.
— Но они-то не знают. А можно таким образом переписываться?
— Можно попробовать, — предположила Туу-Тикки. — Йодзу что-то подобное упоминал, но без подробностей.
— Я попробую, — сказал Дэн. — Завтра Дэниэл не придет. Я попробую написать письмо.
«Простите, Станислав Федотович. Так получилось. Никто не виноват. Я жив, цел, со мной все в порядке. Я беспокоюсь о вас и о команде. Как Ланс? Вы взяли нового навигатора? Он уживается с Лансом? Я не вернусь. Но я всегда буду помнить о вас. Дэн»
Дэн перечитал письмо. Оно получилось коротким, хотя черновиков он написал с десяток. Желтоватый нелинованный лист бумаги, каллиграфические чернильные строчки, фотография, распечатанная на принтере и приклеенная в нижней части страницы. На фотографии Дэн сидел верхом на Юргисе и управлял им одними коленями — он прочел о таком способе в каком-то романе и решил попробовать. Почти получилось.
Дэн вздохнул. Представить реакцию команды на это письмо у него не выходило. А еще надо было отправить письмо Полине с Тедом.
Дэн представил себе Машу, пультогостиную, Станислава Федотовича в капитанском кресле, и положил лист бумаги на тлеющие угли. Лист немедленно занялся, скрутился, вспыхнул — и через минуту от него остался только белый пепел с темными строчками прогоревших чернил. Дэн пошевелил угли кочергой, и пепел рассыпался.
Дэн вернулся в кабинет Туу-Тикки и достал еще один лист. Просмотрел фотографии, выбрал ту, где он стоит, обнимая Миледи за голову, отправил на печать. Снял колпачок с ручки и начал писать.
«Привет, Лендеры! Тед, Полина. Я по вам скучаю. Очень. Я жив, со мной все в порядке. Учусь на навигатора Дороги. У меня есть мама. Приемная. И папа, тоже приемный.
Я был очень сильно обижен на вас. Очень. Вы меня бросили. И даже не объяснили, почему. Я подумал — для вас ваш ребенок важнее, чем я. Я — только эпизод из жизни. Это больно. Очень больно. А всем было нормально. Я люблю вас, вы были очень важны для меня, а я для вас — нет. Это тоже больно. Так больно, что я не смог с этим жить.
Станислав Федотович, наверное, говорил вам, что я исчез с корабля. Все так. Я ушел. Но выжил. В этом нет моей заслуги. Мне помогли, и теперь я живу в другом месте. Здесь меня любят и понимают. Мама читает мне сказки на ночь. Это смешно звучит — боевой киборг с военным опытом, которому читают на ночь сказки. Но мне от этого хорошо.
Я жив, я в порядке, и я не вернусь. Простите. Так вышло.
Будьте счастливы.
Дэн».
Дэн перечитал письмо. Приклеил фотографию на оборот — на лицевую сторону она не помещалась. И пошел к камину.
— Милый, танцуй, тебе письмо! — пропела Маша, потрясая старинным, с маркой, конвертом. Одета она была в три меховые треугольничка, размером меньше, чем меховые ушки на растрепанных волосах.
Команда сидела за столом. Было время обеда. Ели в молчании. Ланс привычно налегал на сливочное масло. Вениамин со вздохом забрал у него масленку.
— Ты еще растительного из бутылки попей, — буркнул новый навигатор.
Станислав Федотович встал и подошел к голоплатформе. Корабль только что вышел из червоточины и сейчас медленно шел к станции гашения. Письма при таком раскладе быть не могло никак.
— От кого письмо? — спросил он.
Вместо ответа Маша развернула рукописный лист с фотографией внизу.
— Там Дэн! — первым увидел Ланс, вскочил из-за стола и бросился к изображению.
Вся команда немедленно сгрудилась у платформы и принялась изучать письмо — скорее даже, короткую записку. Взгляды притягивала старинная двухмерная фотография. На ней и вправду был Дэн или кто-то поразительно на него похожий. В джинсах, футболке и кроссовках, с собранными в хвост непривычно длинными волосами, верхом на большой черной лошади. Лошадь замерла с поднятой передней ногой, Дэн смотрел в камеру и немного напряженно улыбался, на заднем плане виднелись вдалеке другие лошади, ограды из брусьев, совсем вдали — поднимающиеся к горизонту холмы.
— Это что такое? — медленно и сурово спросил Станислав Федотович. — Что за шутки? Воронцов?