Элевтер фрон де Марч попытался осадить своего коня, чтобы напасть на шерифа раньше, чем тот окончательно придет в себя, но конь его, приученный к турнирам по правилам, стремительно мчался и остановить его было невозможно раньше, чем он увидит перед глазами стену.
Наконец, противники вновь повернулись друг к другу.
У Брайана не было копья и шлема, по лицу текла кровь, но копье Элевтера фрон де Марча с насаженным на него шлемом тоже пришло в негодность — во всяком случае, теперь его нельзя было использовать по назначению.
Брайан спрыгнул на землю и вытащил меч.
Барон фрон де Марч отбросил копье и тоже спрыгнул с коня.
Оруженосцы поспешили увести коней и убрать сломанные копья.
Брайан, лишенный шлема, высоко держал свой щит, защищая голову, и ждал атаки. У барона фрон де Марча не было иного выхода, как только нанести удар первым. Меч со скрежетом столкнулся со сталью! Прежде чем барон фрон де Марч успел вновь стать в позицию, Брайан нанес ему ответный удар, однако барон успел пригнуться, и меч только просвистел у него над головой. С быстротой молнии устремилось острие меча фрон де Марча в лицо шерифа Ноттингемского, но Брайан так же успел отклониться, и удар миновал его. Вновь атаковал Элевтер фрон де Марч и нанес мощнейший удар, и, хотя Брайан успел прикрыться щитом, меч фрон де Марча скользнул по нему и удар пришелся по незащищенной теперь шее. Наверняка брызнула кровь, но — на черном крови не видно! И Брайан все еще крепко держался на ногах… Похоже, ранение только разъярило его, потому что он вдруг закричал: «Во славу Господа!», и со всей силы опустил свой меч на шлем фрон де Марча. Сталь просияла на солнце синевой молнии. Шлем Элевтера фрон де Марча раскололся надвое. Барон зашатался, выронил щит…
— Хороший удар, клянусь честью! Парень-то совсем не промах, хоть и шериф! — пробормотал Робин Гуд.
Увидев, что противник потерял свой щит, Брайан грациозно отбросил в сторону свой, словно был на показательном турнире, а не бился насмерть за жизнь и честь двоих людей… Потом он схватился за меч обеими руками и набросился на барона фрон де Марча. С этого момента исход поединка уже не вызывал сомнений Брайан наносил барону удар за ударом… Элевтер фрон де Марч сопротивлялся изо всех сил, но наверняка и сам понимал уже, что положение его безнадежно, и, если мог еще думать о чем-нибудь, то проклинал тот час, когда он задумал свое преступление… Отпарировав последний выпад отчаявшегося барона, Брайан нанес ему последний удар, сбивший его с ног и отбросивший далеко на арену.
Барон фрон де Марч тяжело рухнул на землю… И лежал неподвижно, широко раскинув руки. Брайан подошел к нему, склонился, пощупал пульс на шее… И, поднявшись, объявил:
— Он еще жив. Но я победил! Суд Божий свершился.
Брат Адалард и Дик бросились освобождать прикованных: брат Адалард — Астролога, Дик — свою возлюбленную. Им помогли солдаты, охранявшие обвиняемых. И вот наконец Астролог встал на землю, хотя еще шатался от слабости и вынужден был уцепиться за руку Адаларда, чтобы удержаться на ногах. Малика бессильно соскользнула в объятия Дика и склонила черноволосую головку ему на плечо. Дик коснулся губами ее холодных бледных губ… И скорее понес ее прочь, в палатку. Мэри, плача от счастья, выбежала на арену, обняла Брайана и принялась вытирать кровь с его лица.
Элевтер фрон де Марч начал приходить в себя, застонал, и к нему на помощь бросились оруженосец и герольд — других желающих не нашлось. Они подняли барона фрон де Марча. И хотя стоять иначе, чем опираясь на плечи двоих мужчин, он не мог, барон все же поднял голову и с ненавистью взглянул на трибуну — туда, где сидела семья Робин Гуда. Маленький Робин тут же скорчил Элевтеру фрон де Марчу ужасающую рожу. И это, по-видимому, добило барона, потому что он, высвободив одну руку, вдруг ткнул пальцем в сторону рыжеволосого мальчика и прохрипел:
— Я обвиняю!
С трибун донесся смех, все нарастающий — смеялись почти все присутствующие, даже немногочисленные сторонники барона — уж больно нелепо выглядел Элевтер фрон де Марч, только что на глазах у всех побитый, но снова обвиняющий!
Однако, голос фрон де Марча вдруг обрел силу, и смех утих.
— Я обвиняю этого ребенка, Робина, сына Робина из Локсли в том, что он одержим демонами, является сатанинским отродьем и слугой самого Князя Тьмы!
— Да что за чушь! — не выдержал кто-то из присутствующих. — Не может ребенок быть одержимым демонами!
— Христос любит детей и защищает их… Если не от смерти и хворей, то уж от нечисти-то наверняка! — взволнованно сказала какая-то женщина. — Он сам говорил, что дети ему угодны!