— Валя, правильно он говорит, — вмешалась Лариса Николаевна — ты же не первый раз от него хочешь избавиться. А Мишке он ещё весной грозил. — Она повернулась ко мне — Когда Валентина приехала ко мне, в первый же вечер к нам в форточку Сиверко закинул раздавленную птицу. И Мишке сначала начался мерещиться плач, а потом дикий хохот. И он слышал слово «воззываю!» А ещё, когда мы гуляли с Валей, к нам прилетел плащ Мишин, и там было внутри его измазано кровью. Не было покоя Валентине все эти годы, вон она куда от него бежала, на Дальний Восток! Да только от него никуда не спрятаться.
— Так что ему надо? — Спросила я — Если бы он хотел смерти вашей, то давно бы уже смог это сделать. А он за вами ездит, грозит.
Валентина вздохнула, поднялась с дивана, подошла к окну. Постояла немного, потом вернулась и начала свой рассказ:
— В Мишкином дневнике не совсем так написано, как было. Не знаю, для кого это он писал, может для Насти своей, надеялся, что она прочитает после его смерти, простит его. Да только не нужен ей Мишка никогда был. То, что Павел сын Терентьева, я это всегда знала, мне Лара сразу всё рассказала. Вот мы, две дуры, и решили ему отомстить. Отомстили. Лариса меня специально познакомила с Мишкой, знала, что он падок на женский пол. Сейчас я и не знаю, на что мы надеялись. Наверное, разбить ему сердце, чтобы больно ему было, да только всё не так вышло. Вечер мы погуляли, я пошла домой, он меня вызвался проводить. Всё ко мне набивался в гости, да я его не пустила. Не буду скрывать, понравился он мне. На следующий вечер он снова меня поджидал у подъезда. Зашли ко мне. У меня комната небольшая была, от завода дали. А в квартире ещё сосед жил, тоже на нашем заводе работал. Странный такой, все вечера что-то писал, в комнате его всегда окна зашторены были, и дверь никогда не открывал, что там у него в комнате, я до этого и не видела. А в тот вечер, как назло, его дома не было, а комнату он забыл закрыть, торопился видать. Я заглянула к нему, а там у него, на столе, на бумаге разложены были старые монеты, блестящие такие. И чудные. На них были изображены лица каких-то полулюдей, полузверей, страшные оскаленные морды. Мы с Мишкой начали их рассматривать. И ещё, от монет пахло сыростью, подвалом. Одну монету Мишка себе взял. Я ему ещё сказала, чтобы он положил на место, да он ответил, что сосед не заметит, их там много. Мы с Мишкой в моей комнате посидели, чай попили, поболтали обо всём. Через некоторое время сосед пришёл, в своей комнате закрылся. Я Мишку домой отправила. Легла спать, только глаза закрыла и задремала, как чувствую, холод какой-то, я подумала, что окно не закрыла. Я открыла глаза, а передо мной сосед стоит, только какой- то зеленоватый, и слышу его голос, хоть рот он не открывает: «Каждый может взять, да не каждому получится вернуть. По одной не берут, это тебе, вот теперь их пара». И чувствую я, как на лбу у меня что-то холодное лежит. Я хотела протянуть руку и снять, да рука у меня не поднимается. И снова этот запах, как из подвала. Поняла я, что это он монету мне на лоб положил. Монета холодная, как лёд, а под кожей от неё жжёт. Он ещё раз посмотрел на меня и исчез. Утром просыпаюсь, ну думаю, сон такой нехороший приснился, я к зеркалу подошла, посмотрела на себя, а у меня на лбу красное пятно, на ожёг похожее. Я кинулась к постели, думаю, там должна быть монета. А там ничего нет. Получается, вроде как приснилось. У соседа дверь закрыта. Я успокоилась, может, думаю, неудобно спала, вот и отпечаталось на лбу пятно. На работе полдня отработала, и чувствую, как будто это пятно то холодным становится, то горячим. Рукой нащупываю — нет ничего. К вечеру уже не такое красное стало, как утром, еле заметное розовое пятно осталось. Я, вроде, и успокоилась. Вечером опять Мишка меня ждёт у подъезда. Я его первым делом спросила, куда он монету дел. А он, так растеряно, мне говорит, знаешь, монету не могу найти, зато мне сон странный приснился, и рассказал мне, что видел мужика, который сказал ему: «Монета таит в себе много таинственного, я сам ещё не понял до конца. Хорошо, что ты её взял, посмотрим, что она может. Только как тебе её вернуть, это я пока не знаю». А потом Мишка показал мне ладонь на правой руке, там чуть красноватое пятно. Я откинула чёлку и показала ему такой же розовый след. Стоим, смотрим друг на друга. Я ему говорю: «Пошли к соседу, что за шутки такие, пусть забирает свои монеты». А он мне: «Ерунда, может он специально так внушил нам, а на самом деле никаких монет у нас с тобой нет. И потом, я же потерял монету, как я её верну?» Пошли мы с ним гулять, да только монеты эти уже начали действовать. Такое на нас веселье нашло, мы, как сумасшедшие, бегали друг за другом, хохотали, целовались. Прохожие на нас, как на сумасшедших смотрели, а мы остановиться никак не могли. Зашли в магазин, Мишка там своровал коробку конфет. Мы её съели тут же, у магазина. И всё смеёмся и смеёмся. Пришли ко мне, у соседа опять закрыта дверь в комнату, да нам он уже стал без надобности. Так у меня Мишка две недели и прожил. На работе у меня сначала стало всё получаться ладно так, будто не сама я делаю, и совсем не устаю. А потом всё наскучило, мне постоянно хотелось куда-то бежать, всё стало серым, скучным, на месте мне не сиделось. Каждую ночь мне снился сосед, и я ему подробно рассказывала, что делала, что чувствовала. Он мне ничего не говорил, только смотрел на меня и руку на лоб клал. А как только у Мишки жену выписали, он уехал с ней к себе в Северный. И такая меня тоска захлестнула, что просто словами не передать. И Мишка на следующий день после работы ко мне прибежал, начал кричать на меня, что не может без меня, что я ведьма и специально всё подстроила. Потом мы решили, не будет встречаться, всё само и пройдёт. Да только одно дело сказать, другое выполнить. То он ко мне придёт к подъезду, то я к нему в конце дня на работу, обязательно каждый день виделись. Измучились все. И вот однажды не пришёл он ко мне, и я его у работы не встретила, и тогда в меня будто чёрт вселился. Поехала я в Северный вечером, постучалась к нему в квартиру, дверь открыла Настя. Я знала, что у него жена беременная, да только всё равно испугалась, увидев её, думаю, что я делаю! Повернулась и побежала на станцию. Стою, жду электричку. И вот она заходит на станцию, увидела меня и подошла. Смотрела на меня, смотрела, потом развернулась и ударила меня по щеке. И начала кричать, что я такая-сякая, хочу мужа её увести, я сначала стояла и молчала, а потом сама начала на неё орать, что она сроду ему слова ласкового не скажет, вот и смотрит он на других. Это мне Мишка на неё жаловался, поэтому я и знала. Она ещё больше рассвирепела от таких слов, и начала мне кричать, что я неудачница, что своего мужика нет, поэтому за чужих и цепляюсь. Вышла дежурная по вокзалу, Настю попыталась вывести со станции. А Настя мне напоследок и крикнула: «Возьми моего мужа, не нужен он мне больше, да только с довеском возьми, чтоб вам не скучно было!» Она ушла, а я поехала к себе домой. Только я открыла дверь, как выходит ко мне сосед из своей комнаты, и говорит: «Ну вот, теперь пора и настоящими делами заняться». А я, как будто вся в оцепенении стала. Заводит он меня к себе в комнату, подводит к этой картине, которую вы у нас в спальне видели, достаёт из неё небольшую деревянную дудочку, мне протягивает. Я взяла, держу её. А он из картины достаёт сначала один лист, ставит меня лицом на север, заставляет меня прочитать слова, которые там написаны. После того, как я прочитала, он скомкал листок и положил обратно в картину. Потом достаёт другой листок, меня поворачивает на запад, потом я читаю лицом на юг, а потом лицом на восток. И говорит мне, доставая ещё один листок: «Напиши здесь своё имя, внизу, под другими именами». Я написала, он скомкал листок и положил опять в картину. «А теперь, говорит, достань сама листок и напиши имя ребёнка» Я его спрашиваю: «Какого ребёнка?» А он мне отвечает: «Того, которого тебе отдали». Я опять у него спрашиваю: «Я не знаю, как его зовут». А он мне говорит: «Он же теперь твой, как хочешь, так и назови». Я написала, там тоже много имён было написано, я под последним написала. И сама скомкала и убрала листок в картину. Он весело так мне и говорит: «Вот и хорошо, только всё сделай правильно, а то нам всем беда будет. А сделаешь правильно — и будет у нас свой Сиверко, и тогда мы заживём, как короли». А потом я жила, как во сне. И была у меня только одна цель — не упустить время, когда ребёнок появится на свет.