— Да. — Подтвердила я — А что, ты почувствовала?
— Когда капнула твою кровь на солонку. Гориту это не очень понравилось, сопротивление я от него почувствовала. Он же рассматривает вторжение твоё, как обретение нового хозяина. Лучше будет, когда в следующий раз будешь доставать из него заговор, амулет сними с себя. Очень уж он у тебя сильный.
Мы попрощались с Анной, потом мы с ней разъединили свои камни, и она медленно растворилась в воздухе.
— Гудини отдыхает! — Восторженно произнёс Илья — Вот как, скажи на милость, это возможно!
— Чудеса невозможно изучить, разложив их по полочкам, на то они и чудеса! — Сакатов снова посмотрел на обратную сторону горита — Вот вроде пустяк, она просто зажгла нитку, а сразу такой резонанс. И Сиверко заволновался, и бахлаватка активизировалась.
— После похорон сразу и пойду искать её, — сказала Лариса Николаевна — Возьму на всякий случай рисунок ваш, подстрахуюсь.
— Мама, я с тобой пойду. — Сказал Павел — Завтра в городе с утра куплю венок, приеду, и целый день здесь буду. На работе договорюсь. Я решил папе ничего не говорить про то, что написал Михаил в дневнике, зачем его расстраивать. Я всё равно считаю его своим настоящим и единственным отцом.
Лариса Николаевна подошла к Павлу и обняла его. Валентина повернулась к Сакатову:
— Я не спросила у Анны, мне можно будет вернуться на поминки, когда я монеты в воду опущу, или не выходить из дома, с ними сидеть?
— Конечно можно, она ведь сказала, как их нейтрализовать, а потом делайте что хотите. — Ответил он ей — И ещё, Лариса Николаевна, зачем вам по квартирам ходить? Весь свет вашего посёлка соберётся завтра в столовой на поминки. Может Вам сказать слово за столом, и заодно спросить про дудочку. Решить проблемы одним разом.
Павел ответил за мать:
— Ладно, там разберёмся. Поехал я домой, завтра, как только куплю венок, сразу еду сюда.
Илья тоже засобирался, мы с Дениской пошли его проводили, потом немного погуляли с Бобиком. Возле подъезда нас дождались Валентина с Ларисой Николаевной, мы немного поболтали с ними и разошлись. Я заметила, насколько стали спокойнее обе женщины. И хотя у Валентины всё ещё не была снята монета, но она изменилась, исчезла враждебность и настороженность, даже разговаривать она стала по-другому. Всё-таки, в который раз убеждаюсь, что дух человеческий очень силён, главное настроиться на победу, и сделать первый шаг. Дома мы набрали тёплой воды в ванну, я вылила туда полфлакона средства для мытья посуды и поставила туда Бобика. Вкус воды Бобику понравился, он старался побольше отпить из ванны, а пену хватал пастью. Я потихоньку драила его мазутное пятно. Особо засушенные клочки я просто выстригла. Илья мне предложил сводить Бобика в собачью парикмахерскую, но запись там была за неделю вперёд, а Наташа приезжает уже через три дня. Потом я сняла серёжки и браслет, убрала их в сумку. Цепочку сняла, повесив крестик на толстую нитку. Крестик не украшение, а с ним мне спокойнее.
Утром я успела выгулять Бобика, спокойно собралась, и пришла минут за десять до электрички на станцию. Мимо пронёсся поезд Москва-Владивосток. Вот бы сесть на него, и шесть дней до Владивостока мирно покачиваться на верхней полке, пить чай в фигурном подстаканнике, выходить погулять на остановках на перроны незнакомых городов, болтать с соседями по купе, слушать их истории. Замечталась так, что чуть не пропустила свою электричку. Павел стоял на платформе, отдохнувший и выспавшийся. Как я и думала, сегодня Сиверко никому не мешал спать. Павел был в чёрном к строгом костюме, светлой клетчатой рубашке, и в начищенных до блеска ботинках.
— Я сегодня проснулся с чувством жалости к Мише. Если я вчера ещё злился на мать, что она меня попросила прийти на похороны, то сегодня я сам хочу проводить его в последний путь и попросить у него прощения.
— За что? — Удивилась я — Ты же не знал, что он твой отец.
— Мы привыкли делить людей на своих и не своих. Вот за это и попрошу прощения.
Я поняла, что он хотел сказать. Хороший парень, этот Павел. Пусть он не может это высказать словами, но внутри он всё правильно решил.
Я даже успела заскочить домой перед открытием аптеки. В десять позвонила Валентина и сказала, что монеты уже у неё, она их только что положила в тазик с водой, и в данный момент идёт обратно на похороны. Вот и хорошо, подумала я, одно дело сделано. До вечера время тянулось очень медленно, даже Сакатов мне не позвонил. На пороги я старательно не наступала, узлы не завязывала.
Вечером Илья с Сакатовым заехали за мной, и мы поехали в Северный. Валентина и Лариса Николаевна были уже дома. На видном месте, посреди стола лежала бахлаватка. Мы вертели её в руках, удивляясь простоте и незамысловатости конструкции, а в это время, Валентина с Ларисой Николаевной, нам рассказали про похороны.