— Ее моют. Бывшая оперная певица…
— Ясно. Мы скоро придем?
— Уже. Давайте так: поговорим о нем после того, как вы его увидите.
Они остановились у дубовой двери с номером «228».
— Вы пойдете со мной? — спросил Глеб.
— Да. Но вы разочаруетесь… — Она надавила на ручку. — Смотрите сами.
Перед ним предстала просторная комната в светлых тонах с дубовыми шкафами. Впечатляющая библиотека, где книги стояли ровным строем в твердых переплетах. Застеленная кровать находилась у окна. На подносе лежала еда: каша и яичница. Нетронутый завтрак дымился, пока сиделка читала прикованному к креслу седому старику с потухшим взглядом у камина. Одетый в шелковую пижаму мужчина, казалось, не реагировал на историю из книги.
— Твою мать, — вырвалось у Глеба под понимающий взгляд Елизаветы Игоревны. — И давно он такой?
— Второй инсульт сделал его овощем. К сожалению…
— Разговора не выйдет…
— Если бы я это сказала на посту, то вы бы не поверили, — мягко объяснила Елизавета Игоревна.
Глеб подошел поближе, чтобы убедиться в его состоянии. Скрученные пальцы дрожали при тяжелом шаге Глеба. Нет сомнений, что перед ним поверженный болезнью человек. Как правильно написали в списке: «Недееспособный».
Открытое окно с морозным воздухом не смогло перебить запах старости, перемешанный с лекарствами.
— Поговорим? — спросила Елизавета Игоревна.
— Пойдемте, — согласился Глеб.
Они вышли в коридор. Рядом проходили постояльцы, и с удивлением смотрели на полицейского.
— Теперь им есть, о чем поболтать за ужином, — усмехнулась Елизавета Игоревна. — Они любят судачить и рассказывать о своей жизни по тысячу раз.
— Скажите, пожалуйста, с кем я могу поговорить о нем?
— С преемником или духовным наставником. Наставник живет на территории пансионата, а Шофин Эдуард постоянно в разъездах. Но могу дать номер телефона его секретаря.
— А наставник?
— В церкви. Ефим перед смертью жены построил здесь церквушку с колокольней. Точнее, отстроил заново после пожара.
— А как мне туда попасть?
— Просто идите по указателю.
— Спасибо. Сначала к нему. А как его зовут?
— Наум.
— Хорошо. Спасибо, что помогли.
— Номер телефона в моей кабинете, — заявила Елизавета Игоревна. — Потом я попрошу сотрудника вас проводить до выхода. Здесь ходят только в сопровождении. Таковы правила. С оружием мы сделали исключение.
— Понимаю. Спорить не буду. Незачем.
Они дошли до ее кабинета. Доктор дала нужный номер и вызвала охранника, который спокойно шел рядом с Глебом до главных дверей.
Пошел снег. Машину успело немного запорошить. Прекрасная погода, если бы не обстоятельства. Дело будет продолжено вопреки надежде Глеба закончить расследование.
Он шел по скрипучему снегу и стуча зубами от холода. Колокольня являлась неким маяком.
Из церкви выходили прихожане: женщины в шубах и разноцветных платках. Глеб хотел закурить, но посмотрел на крест, возвышавшийся над куполом, и передумал.
Глеб посмотрел внутрь и обнаружил молодого священника в рясе, зажигающего свечи.
— Можно вас на минутку? — громко спросил Глеб.
— А почему не зайдете?
— Как-то непривычно к вам с оружием приходить. Я из полиции.
— Вы же замерзли…
— Надеюсь, быстро поговорим.
Наум кивнул и попросил прихожанку помочь ему поставить свечки. Поблагодарив ее, он вышел из церкви и захлопнул массивные двери.
— Ветер может внести свои коррективы.
— Понимаю, — сказал Глеб. — Вы духовный наставник Ефима Тимуровича?
— Да, — спокойно ответил Наум. — Я знаю к чему вы ведете…
— Тогда буду рад выслушать.
— Он пришел после ссоры с Николаем Валерьевичем. Фамилию не говорил, да я и не выпытывал. — Наум посуровел. — Вы думаете, что он убил Лиду?
— Вам уже известно, — сказал Глеб.
— В семь утра ворота пансионата открываются, чтобы верующие могли прийти в церковь и помолиться Богу. Я многое слышу. Иногда люди обсуждают в этих стенах то, что их страшит. Я знал, что вскоре вы наведайтесь в эти края…
— Тогда все значительно легче. — Глеб достал блокнот. — Скажите, пожалуйста, мог ли он это сделать? Или с помощью кого-то? Денег у Ефима Тимуровича хватало.
— Нет. Он поругался с Николаем Валерьевичем и корил себя, что сказал эти ужасные, разрушительные слова. Покаялся в этом и избрал путь ближе к Богу. Начал молиться и жертвовать на нужды обычных людей. Он примирился с Богом и пришел к свету.