— Угу, — кивнул напарник, бросив на Мерзяева уничижительный взгляд. — Согласен.
— Представление окончено, гниды! Возвращайтесь к работе! — истерично выкрикнул Мерзяев под аккомпанемент ропота коллег.
Следующий день. Глеб сидел в своем кабинете. Арсений еще не пришел. Стеклянные стены наводили тоску и чувство опустошенности. Ничего не скроется от глаз вошедшего в отдел. Словно аквариум, мешающий работать и размышлять над этим запутанным делом.
Прошлую ночь Глебу снились кошмары. Разум вступал в настоящую конфронтацию с чувством вины. Вдруг Провозьев и вправду виновен? Зачем он раньше времени отпустил того, кто мог знать больше?
Но рациональность в такой гнетущей атмосфере людского беспорядка гласила свою истину. Навыки, полученные за несколько лет работы, показывали свое нутро. Он мог ошибаться, но внутренний голос сдерживал порывы переиграть все заново. Вместо этого Глеб прокручивал в голове разные варианты.
Стремительно таяла пачка сигарет (он курил на балконе, который примыкал к отделу). В половину девятого утра жизнь Мологи ускорилась. Редеющие машины сменились обыденными пробками. Граждане спешили по своим делам. Где-то промелькнет патрульная машина, чтобы почти сразу исчезнуть за очередным поворотом.
Депрессивная обстановка самого кабинета, любезно выделенного государством Глебу не располагала к продуктивной работе: голый серый стол без ящиков под ним и вороной телефон, чей провод спрятался за пустым, судя по звуку, картотечным, неприметным железным шкафом. От слишком мягкого кресла у Глеба с непривычки заболела спина. Он буквально утопал в пружинистой кожаной обшивке.
Сейф в кабинете Арсения надежно скрывал вещи Лиды. Пару раз у того трезвонил телефон, но вышибать запертую дверь ради ответа Глеб посчитал забавной и глупой шуткой. Без Арсения остается только мерить шагами скромный отдел.
Но, в очередной раз закуривая, Глеб увидел с высоты птичьего полета, как служащие вереницей заходили в ворота управления. Значит, и секретариат скоро приступит к своим обязанностям.
— Можно? — постучала по стеклянной стене сурового вида женщина, когда Глеб смотрел на снегопад в окне.
— Заходи, — кивнул Глеб. — Документы принесли?
— К сожалению, нет. Николай Валерьевич отозвал ваше обращение.
— Я вчера с ним говорил.
— По поводу Покаевой и Гущеевой?
— Ага.
— Хм… У нас нет их личных дел. Накануне Николай Валерьевич распорядился отправить документы в управление, но передумал.
— Старческий маразм, — прошептал Глеб. — По-другому и не скажешь… Он у себя?
— Вчера ночью встречался с инспектором и сегодня решил взять выходной.
— Понимаю.
— И последнее…
— Слушаю.
— С вами хочет поговорить Дина Феофанова. Она попросила, чтобы мы сообщили о вашем приезде в управление.
— Пусть звонит. Спасибо.
— Сообщу. До встречи.
— Ага.
Сотрудница ушла, а Глеб машинально сжал кулаки в немом гневе. Николай Валерьевич испугался. Старик боится разоблачения. Готов пожертвовать расследованием убийства своей дочери. Трус!
В этот задребезжал телефонный аппарат на его столе. Глеб схватил трубку:
— Глеб Холодов. «Млечный».
— Привет, Глеб. Это Дина тебя беспокоит. Не занят?
— Ты из-за Провозьева звонишь?
Дина сразу выдала:
— Нет. Конечно, больно признавать, что ты пока не поймал убийц моей мамы. Даже дедушка рвал и метал. Я всю ночь проплакала. Не могу найти себе покоя. Но стараюсь думать, что ты все продумал.
— Экспертиза пришла?
— Да. Отец в шоке. Сидит на успокоительных. Я сама чуть не свихнулась, когда читала…
— Понимаю, Дин. Ты хочешь узнать о продвижении дела?
— Ну, судя по реакции дедушки, то и так все понятно. Теперь-то все быстрей пойдет после экспертизы…
— Не сомневайся. У меня есть варианты. Сегодня начну…
— Рада это слышать.
— Не думай, что я тут прохлаждаюсь…
— В мыслях и не было, — улыбчиво ответила Дина. — Мы… Я ехала сегодня в Москву и думала, что тебе стоит знать кое-что. Не знаю, как отец отреагирует…
— Говори, раз позвонила… Я внимательно слушаю.
— Помнишь тот случай у дедушкиного дома. Я тогда была сама не своя…
— А как же? Потом твою подругу до вокзала довозил…
— Ты кому-нибудь сказал про меня? — нервно спросила Дина, пытаясь придать голосу твердость.
— А кому?
— Арсению, например…
— Зачем? Ты думаешь, что мы с Арсением судачим у подъезда, словно бабушки?
— Я благодарна тебе.
— Ближе к делу, — поторопил ее Глеб, когда в дверном проеме появился запыхавшийся Арсений со связкой ключей. — Не зря же решила об этом вспомнить…