Глеб снял пистолет с предохранителя и тихо прикрыл вторую деревянную дверь, чтобы свет с лестничной клетки его не выдал. Он воспользовался криками, доносившимися с кухни.
Глеб прошел мимо туалета и ванной. Увидел такую картину: долговязый мужчина держал сидящую в углу кухни плачущую Прасковью за грудки и орал ругательство ей в лицо. В левой руке держал кухонный нож. На столе вперемешку с разбитой посудой валялась монтировка.
Прасковья округлила глаза от ужаса, когда увидела наставленный на нее и преступника пистолет.
— Куда ты смотришь, потаскушка? — куражился Назар, не поворачиваясь к Глебу.
— Брось нож! — воскликнул Глеб, целясь ему в спину. — Живо!
В ответ услышал лишь елейный смешок. Но Назар все-таки повернулся, бросая Прасковье фразы:
— Я к тебе еще вернусь. Спровадим твоего очередного хахаля…
— Ты меня не понял. Только рыпнись, и я прострелю тебе скворечник.
Атмосфера была напряженной. В бездонных карих глазах Назара виделась решительность во чтобы то ни стало напасть на Глеба.
— Я тебя предупреждаю, — Сыщик был непреклонен.
Назар сделал роковое резкое движение ножом у лица испуганной до смерти Прасковьи. Глеб надавил на крючок. Грянул выстрел. Пуля просвистела в нескольких сантиметрах от левого уха Назара и попала в стену, на миг оставив дымку от шпатлевки.
— Ты спятил?! — заорал он, что есть мощи. — Совсем с катушек съехал, придурок!
— Бросай оружие в сторону. Быстро и без глупостей. Следующую пулю из тебя будут извлекать в морге.
Глеб заметил, как некогда храбрый и бесстрашный истязатель превратился в жалкого мужичка, старающегося сжаться до минимальных размеров. Вмиг уверенность испарилась, как только смерть замаячила перед ним.
— Выкинул нож! Повторять не буду! НУ!
Назар разжал кулак с холодным оружием, и нож упал на плитку, звякая лезвием.
— Пни ногой под стол. Сам к столу не подходи. Не шути со мной.
— Хорошо, — все еще под впечатлением подчинился Назар. Он ботинком отправил нож под стул.
— Руки за голову. Повернулся спиной. Медленно. Иди ко мне, не поворачиваясь, — продолжил Глеб, гневно дыша.
Назар вновь внял приказам сыщика и подошел на расстояние вытянутой руки Глеба.
— На колени.
— Ладно. Только не пали.
В этот момент забежали патрульные. Они без слов надели на преступника наручники. Подняли его и с трудом протиснулись в коридор, толкая вперед преступника.
— Я тебя найду, козел! — вопил арестованный у входной двери. — Найду!
— Буду ждать письма! — съязвил Глеб, помогая Прасковье подняться. Он посадил ее на стул. — Ты в порядке? Не ранена?
— Только руки поцарапал, — всхлипывая, ответила шокированная Прасковья, посматривая на брата, которому врачи перевязывали голову в коридоре. Он расположился на тумбочке. — Вить, прости меня! Прости, пожалуйста! Я не знала, что он до этого додумается!
Сама она имела вид загнанной жертвы. Синий халат из хлопка был пропитан каплями крови. На запястьях «красовалось» несколько неглубоких порезов. Не критично.
— Сестренка, не переживай, — рассмеялся Виктор на нервной почве. — Он меня знатно железякой огрел. Я бы ему…
— Рада…
Прасковья содрогалась в рыданиях. Глеб налил ей стакан воды из стеклянного графина, что стоял у раковины.
— Выпей. Станет легче.
Она залпом осушила стакан и вытерла губы. Из-за тремора выронила его из рук и разбила.
— К счастью, — просто прокомментировал Глеб. — Позову врача.
— Не надо. Спасибо, — отчужденно ответила Прасковья, кусая ногти на трясущихся руках. — Вы могли его убить…
— Наверное, — с достоинством произнес Глеб. — Бывший? Не против, если перекинемся с тобой парой слов?
— Нет. Я благодарна вам, Глеб. Вы спасли меня. Назар не смог пережить расставание. Следил за мной. Мне пришлось спрятаться у Вити, но бывший караулил. Он работает водителем молоковоза. Грузовик оставил за домом.
— Как он проник в дом?
— Витя пошел мусор выносить. Назар ждал на лестнице. Он стал ломиться ко мне. Ударил Витю, видимо, вот этим гвоздодером. — Она указала на окровавленную монтировку.
— А раньше к нам обращалась?
— Конечно! — раздраженно воскликнул голос за спиной Глеба. Он обернулся и увидел в дверях кухни строгого мужчину средних лет в полицейской форме. На планшете в его руках было написано «Участковый». — Прасковья, Прасковья… Сколько лет, сколько зим…
— На этом участке работаешь?