— Вы точно все обыскали?
— Битый час работали. Все до единой елочной шишке. Посуду, еду и напитки — все отправиться на тщательную экспертизу. Трасология тоже в стороне не осталась. Все обыскали. И личные вещи. Ты думаешь, что мы бы все упустили? — с намеком на обиду ответил Слава. — Я даже в подвал залез. Там лишь соленья вековой давности.
— Я нисколько не сомневаюсь в вашей работе. Но меня гнетет, понимаешь? Столько бегать за ней, а она лишь болтается в петле. Сколько информации с ней пропало? Понимаешь?
— Ехать тебе пара, Глеб. Сходи в бар и пропусти пару стаканчиков. Мы здесь справимся. Еще и их машину обшаривать. Вечер будет долгим. Вы свою работу сделали на «отлично». Так что выкинь из головы этот пистолет. Даже на время. Он рано или поздно всплывет. А сейчас тут ничем не поможешь.
Глеб посмотрел в умные глаза Славы, а потом махнул рукой:
— Возможно, ты и прав. Все закончилось. Еще у меня дело на пропавших висит. Займусь ими.
— Вот и молодец. Отчет получишь в конце недели. Оставь тут пару патрульных и гони домой. Сегодня можно.
Прошло пять дней. Декабрь вновь напомнил о себе сильнейшей метелью. Глеб сидел в своем кабинете, смотря, как Арсений пытается сделать «ищейку» чистой: снимал фотокарточки и обозначения подозреваемых.
— Не смей этого делать, — предупредил Глеб, смотря на попытки напарника отколоть все данные. — Мы еще не закончили…
Но позитивный настрой Арсений, казалось, невозможно ничем перебить.
— Грамоту получили и денежные бонусы? Получили, — сказал он, загибая пальцы на правой руке. — Выступил я перед журналистами? Выступил. Повысили меня в звании? Повысили. Все кончено, Глеб. Кончено! Можно не переживать.
— Я еще Вафушеву не допросил. Не дают, сволочи, сверху.
— Они просто не хотят лишней шумихи.
— Просто популизм какой-то, — нахмурился Глеб. — Скажи им то, что они хотят слышать, и будешь купаться в золоте. Да еще и экспертиза долго идет. Старик опять грязную игру задумал.
— Ты не забыл, как ругали из-за того, что ты отпустил Провозьева. Не могут они тебя контролировать, а я…
— Всего лишь прыгаешь под их дудку. Все верно. Продолжай. Не буду тебе мешать. Сейчас только десять утра. Глядишь, и начальника получишь…
— Что же ты так все остро воспринимаешь. Забудь уже. Сделай хотя бы подобие улыбки и порадуйся, что мы раскрыли это дело.
— А пистолет? Вафушева по-любому знает…
— Как и секреты Феофановой? Крикову бы расколоть…
Арсений замер, едва вытащив последнюю булавку, которая держала краткую характеристику Ярослава.
— Ты будешь ругаться, Глеб. Чую…
— О чем ты?
— Хм… Крикову отпускают на днях…
— Что?! Почему?
— Старый ухажер Криковой у нашего старика попросил. Тот был не против. Ведь причастности к убийству Лиды не нашли.
— Мне кажется, что мы ведем это дело…
— Вели, — поправил его Арсений, закрывая «ищейку» на замок.
— Какой добавочный у старика, а?
— Ну-у-у-у…
— Быстрее. — Глеб поднял трубку и занес палец над циферблатом.
— Тринадцатый.
Глеб набрал нужную комбинацию.
— Что-то случилось? — беззаботно спросил Николай Валерьевич. — Холодов или Бобылев…
— Холодов. Холодов тебя беспокоит. Не ты ли мне вменял выговор из-за Провозьева? А теперь Крикова может уйти. Не замечаешь подвоха? У меня забыл спросить. За спиной выпускаешь преступников…
— Глеб. Хороший человек попросил. Убийц вы нашли. Что теперь всех невиновных на плаху…
— Нападение на полицейского. Ее машиной воспользовалась Вафушева. Опять воду мутишь, старик. Как бы не сорваться…
— Ты мне угрожаешь.
— Преступник должен понести наказание. Она могла завладеть моим оружием…
— Или как Арсений потерял свой пистолет. Профессионалы из вас так себе.
— Рад это слышать, — парировал Глеб. — Но суть в результате.
— Ладно. Извини. Понесло меня. Что ты хочешь за освобождение Криковой? Удивишь, если попросишь денег…
— Ты и так все решил, старик. Но раз я не могу повлиять, то пусть заплатит ущерб городу. Сейчас же. Тогда забудем эту историю. Но если она еще раз попадется, то пеняй на себя.
— Договорились, Глеб. Вот это я понимаю, волевой характер.
— Удачи! — Глеб швырнул трубку в сторону. — Пару ласковых у меня бы на них нашлось. Но нервы…
Спустя полчаса в дверь кабинета постучали. Глеб и Арсений в этот момент пили чай. Пожаловала Крикова собственной персоной.