И на стенах минутные тени
Отвечали душевней игре…
На коврах — полыханье камина…
А над миром неслись облака,
И на огненных стенах гостиной
Рисовался далёкий закат.
Но внезапность стремительной смены
Не давала мне взгляда поднять:
Я встречался со взором Роэны,
Неотступно искавшим меня.
И, сражённые лезвием взгляда,
Мысли падали в недра души
И дразнили, не зная пощады,
Высотой недоступных вершин.
Я пытался понять в этот вечер
Мир нечаянной жизни моей, —
Чуть задетый надменностью речи
И сарказмом — твоим, Альсервей…
Было много веселья и смеха,
Было странно и грустно чуть-чуть.
Всею гулкою тяжестью эха
Мне щемило предчувствие грудь…
Я заметил, как вздрогнула Эли,
Да, клянусь, я заметал один,
Как она подошла к акварели,
Чуть задёрнутой штофом гардин —
И без слова, без звука, без жеста
Все глаза обратились к стене,
И молчаньем, и скорбью протеста
Холод дня всколыхнулся во мне.
На картине, таинственно-строгой,
Так тревожно дрожат облака,
И бежит по равнине Дорога
В даль, где дымно клубится закат.
Поражённый внезапным виденьем,
Каждый тщетно разгадки искал,
Каждый — в смутной игре светотени —
Свой взыскующий день угадал;
Нам на синем играющем фоне
Приоткрылась грядущая даль…
Но никто от смятенья не понял,
Что Дорога ведёт Никуда,
И никто не нашёл на Дороге
Неприметной фигуры — моей, —
Потому что до боли убогим
Я себя обнаружил на ней…
1962–1963
* * *
Луна поселилась в кирпичной трубе,
луна включена на фонарном столбе,
луна, улыбаясь, пришла на карниз,
луна по карнизу спускается вниз,
котёнок играет с луной на полу,
луну на подносе приносят к столу,
луна в сковородке шипит на плите,
луна расплылась на чертёжном листе,„.
…Не хочу,
чтоб мне снились
такие сны!
Комом в горле стоит строка мне…
Эй, кто там?
Ловите осколки луны —
это я в неё бросил камнем.
1963
* * *
Здесь, на этой планете,
так минуты спешат!
Кто торопит столетий
нарастающий шаг?
Кто считает, как бьётся
наше сердце в груди,
и, считая, смеётся
над смешными людьми? —
— Устрашающе мал он,
вам отпущенный срок.
Вы бредёте устало
пеленою дорог,
вам самим же сомнителен
смысл ужасного сна —
для чего, объясните,
эта жизнь вам дана?!
Очертанья столетий
на дорогу легли.
Стали взрослыми дети,
дети древней земли.
Всё, что можно, открыто
на Земле и Луне.
Мы меняем орбиты
отдалённых планет,
корабли посылаем
в галактический мрак —
и с трудом вспоминаем,
чем томились вчера…
Но по-прежнему встречным
остаётся вопрос:
для чего, человечество,
твой неистовый рост?
1963
* * *
Твёрдой рукой с листа сотру
последнюю радость дня,
а ночью уйду —
в леса, к костру,
к людям, зовущим меня…
Быть может, сумею
забыть восторг
туманных твоих ночей,
мой город, далёкий с недавних пор
пророческой мглой своей…
1963
ПИСЬМО О ВЫПУСКНОМ ВЕЧЕРЕ
Т. К.
В городе дымный след
нам
оставил закат.
тенью легли по земле
контуры облачных скал.
Мы детство с собой унесли.
Всё стало
таким простым.
Тенью в сердца легли
юности нашей черты.
Слышим мы каждый шаг
в гулких провалах улиц —
это город звенит в ушах,
будто и впрямь вернулись
грёзы ушедших лет,
будто, дети, мы только уснули,
закутавшись в звёздный плед…
Ты. И город.
А ночь —
ночь дымно-туманных картин,
ночь провидческих снов, —
где-то уже в пути.
Тает в туманной дали
улиц тревожная тень…
Странно, что мы
друг друга нашли
в этот последний день.
1963
* * *
Последнее лето детства,
ещё дававшее право нам
верить сказкам, надеяться
на лёгкий успех и славу —
отошло, растворилось, тревожное,
искреннее, как снег,
в наших душах, ставших строже к нам —
и, должно быть, умней…
Оно отошло. Я вижу его.
А что нам предложит взамен
осень, девчонка рыжая,
рыжая, как Кармен?..
1963–1964
ДОРОГА ЗВЁЗДНОГО ОГНЯ
Тень немеркнущих дней
неизменно сопутствует мне,
город дразнит во сне
ожиданьем дешёвых побед…
Я устал от надежды,
красивой, как утренний снег,
я устал от себя —
этот стих посвящаю тебе, —
Этот миг! —
этот день! —
эту жизнь! —
посвящаю тебе.
декабрь 1963
Мне снятся тревожные сны:
мелькают знакомые лица,
встают из пустой глубины
твои заревые ресницы.
Глаза непомерно близки,
в них дремлет космический гул…
Мне страшно… Мир не был таким!
Мне страшно на звездном снегу.
А ты — ты не видишь меня!
В безмолвном крушеньи миров
нет силы душевной поднять
накал внеземных катастроф!..
Мы, дети далёкой Земли,
уйдя в эту Млечную высь, —
Мы — рядом: меж нами легли
полтысячи лет — световых!
Нам встречи уже не дано:
я слишком душой на Земле.
А вечность легла за спиной
размахом космических лет.
А ты — неотступно глядишь,
ты рядом, и — так далеко…
Дрожит у тебя на груди
галактик сверкающий ком…
4 января 1964
В даль миров неоткрытых
я, как прежде, лечу.
Нас влечет по орбитам
гравитация чувств.
Ты, как я, одинока
на межзвёздном пути —
нас осталось немного
в этом сонме светил.
Разбросали по миру
нас капризы судьбы.
Мир невиданно вырос,
только я не забыл:
там, в бездонных просторах,
на орбите Земли
ждёт покинутый Город,
как весны, наших лиц.
7 января 1964
Так без слова вошла —
так открыто вошла
в наши души вселенская власть!