Первое и последнее
Вещий сон жизни шел своим чередом, но тут вдруг раздался телефонный вызов. Некто, представившийся журналистом популярной газеты, сообщил, что ему поставили задание взять у Никиты интервью. Тот, подумав, согласился, поскольку уже давненько не давал интервью. Во всяком случае, не в этой жизни. И вот дебют:
– Здравствуй, Никита! Очень рад тебя наконец-то видеть. Для меня огромная честь… До сих пор только во снах я и смел мечтать о таком… И вот: мое первое редакционное задание, и сразу… интервью с Никитой. Вот те раз! Для простоты общения предлагаю сразу перейти на Вы. Не стану скрывать, что очень волнуюсь. После окончания нашей беседы обязательно возьму Ваш автограф, для себя и всей семьи…
– Вы мне мстите… С тобой… на Вы? Ну, давайте. Тем более, что я тоже крайне взволнован, буквально не нахожу себе места (мечется меж двух табуреток), памятуя о том, что сегодня как раз даю свое последнее интервью…
– Что так? Все дело в вашей знаменитой неуверенности в себе? А ведь я как раз и пришел для того, чтобы разобраться в чем тут дело… И у меня к вам очень много вопросов, уважаемый.
– Не знал, что она уже стала знаменитой, но очень приятно, спасибо. Спрашивайте свои вопросы…
– Что ж, начнем. Вы, наверное, уже читали в газетах, что мировая общественность вздохнула с облегчением, узнав, что в России прекратились разработки Никиты. И наши дипломаты наконец-то могут перестать краснеть на ассамблеях ООН, отрицая ваше существование. Так можем ли мы действительно надеяться, что Никиты больше не будет? Можем ли мы… быть уверены, что с этим позором покончено?
– Ну да.
– Что за «ну да»? Это и есть ваш ответ?
– Почти. Пользуясь случаем, хочу передать привет всему Мировому правительству и этой вашей дипломатии. Я рад, что они рады, но Никита совсем не уверен, что его поняли правильно…
– Никита, прошу вас отнестись более серьезно к нашему интервью, ведь наши подонки спустя века будут судить о вас по вашим же ответам…
– О… я осознаю всю историчность момента. Но мне пока совершенно не нравится ваш тон. Ладно, давайте попробуем еще… (без всякого энтузиазма).
– Судя по вашему настрою, вы, конечно, станете отрицать свои связи с внеземными цивилизациями, забросившими вас на грешную Землю сеять разумное, доброе, вечное, чтобы заронить сомнения в рассудки землян?
– Без комментариев. Мне ничего неизвестно об этом.
– Так мы и думали… Тогда у меня есть к вам вопрос, который не могу не задать… Что вы за человек такой? Чем занимаете досуг? Каков вы в быту? Ваше любимое блюдо?
– Что? Мне нужно что-то ответить? А какой вопрос, я прослушал… Ладно-ладно. Просто я насчитал четыре вопроса вместо одного… Попробую по порядку… Нет, вы меня, определенно, с кем-то путаете. Вы знаете меня не хуже, чем я сам. В конце концов, все необходимое обо мне сказано в рассказах.
– В том-то и загвоздка, что ничего-то мы не знаем, ничего-то мы не поняли. Мировое правительство до сих пор гадает, кто же сочиняет эти гнусные пасквили на действительность, облекая их в форму так называемых «рассказов про Никиту». Так вот… у нашей редакции есть неопровержимые доказательства, что этим занимаетесь… вы… да, да, Никита, вы сами!
– Так в чем проблема? Я никогда этого и не скрывал. Просто… меня забыли спросить. В смысле… в хорошем смысле.
– А вот – уже начинаете хамить… Своим этим печально известным употреблением словесных конструкций в неправильных значениях и контекстах…
– Не слышу здесь вопроса. Давайте уже вернемся в конструктивное русло, обратимся к жанру интервью. Мне нечего скрывать, у меня есть ответ на любой ваш вопрос.
– Тогда защищайтесь, сударь. Но сразу предупреждаю, что приятных и удобных вопросов у меня нет. Скандалы, интриги, расследования – это фишка нашего издания, а потому держитесь крепче, без обид.
– Не вопрос.
– Тогда вот вам вопрос! Вот нам всем непонятно… Вот вы потратили столько времени на написание этих своих… рассказиков, прости Господи. Не лучше ли было провести это время как-то более интересно… содержательно, что ли? Например, почитать настоящих писателей, которые, в отличие от вас, владеют мастерством обращения со словом, умеют заинтересовать читателей, имеют почитателей… Вот вы хоть теперь-то, когда всем очевидно, что вы просто дилетант, графоман, признаете, что заблуждались, примеряя на себя писательские мундиры?
– Какие мундиры? О чем это вы? Большинство своих вещей я написал в одних трусах, лежа под одеялом с ноутбуком под боком. А сюжеты приходили в голову вообще везде. В основном, в сумасшедших автобусах и метрополитенах, коими я регулярно пользуюсь, поскольку не имею машины, так как тупо нет денег на обслуживание аппарата. Что касается некого качества, то кому как, а мне нравится результат. Нет, я не говорю, что полностью доволен. Конечно, можно и нужно было написать лучше. Всегда, знаете ли, есть место неокончательной довольности написанным, ничего тут не попишешь… Но в общем и целом вышло примерно то, чего я и хотел.