Это обычная история России в миниатюре, о которой вновь постараются умолчать и забыть, ведь куда проще и приятнее делать вид, будто everything is OK. Поселок – один из великого множества подобных, или еще худших, исчезающих с карт страны ежеквартально. И неудивительно – ведь апокалипсис сейчас.
Злоупотреблять гостеприимством друзья не стали и на третий день отправились домой. Электричка подъехала к платформе с солидным опозданием, но все-таки подъехала – и на том спасибо.
Теперь три товарища по-прежнему возвращались домой. Под ногами электрички валялись многочисленные мусоры: осколки бутылок, огрызки овощефруктов, обертки разных лакомств и обрывки желтых от старости и содержания газет. Желтеющие леса сменялись пустынями полей. Время от времени зрелище обрывалось остановками в поселках и деревнях, подобных тем, откуда ехали отдыхающие. Хотя бывает так отдохнешь, что буквально не чувствуешь себя от усталости. Хочется лишь принять крепкий душ и завалиться сильно спать. Тогда нет уже сил вести беседы с друзьями, да и что тут говорить, когда все уже было произнесено за время совместного отдыха. Это потом будут новые беседы, когда поднакопятся свежие впечатления и ощущения от жизни, когда прогремят громкие информационные поводы.
Попутчиков в вагоне было немного, но кое-кто все же сопутствовал. Седоватый мужчина, смахивающий на отставного военного, мирно листал увесистый том. Простоватого вида мужичок без особых примет и знаков отличий. Чья-то бабушка, везущая в город огородные достижения в авоське. И компания из нескольких подростков, посасывающих пиво и, кажется, налегающих на что покрепче.
– Работу завтра начну искать, харе бездельничать, – сообщил Димас.
– Я тоже, пора уж, – устало выдавил Денис.
Никита промолчал о том, что уже неделю как вывесил свою анкету в сети, и резюме состряпал по всем канонам, даже скинув его по ряду почтовых адресов. И тишина. Хотя еще пару лет назад при аналогичных телодвижениях мобильный разрывался бы от предложений рабочего характера. Подобное представлялось плохой приметой. Что-то на рынке труда опять стряслось. «Новости что ли посмотреть…», – раздумывал он.
Уже довольно давно электричка застыла в полях, стояла себе и никуда не ехала. Никаких очевидных причин на то не виднелось. Машинист воздерживался от громких заявлений. И ничего не оставалось, кроме как смотреть в окошко на скучное поле, от которого не приходилось ждать чудес. Ну, ветер гоняет траву, мнет борщевик, что тут может быть любопытного для молодых людей, привыкших поглощать информацию гигабайтами. Но вариантов, кроме как выжидать не имелось, да и усталость. Подростки с противоположного конца вагона, очевидно и окончательно захмелев, то и дело развязно хохотали, травя похабные анекдоты. Наконец, бабушка, не выдержав уровня юмора, попросила их замолкнуть и горестно заплакала от таких внучат. Отставной военный, отложив книгу в сторону, громогласно рявкнул на молодую пьянь, за что был ответно послан в худшие миры. В вагоне явно назревал остросюжетный конфликт поколений. Три товарища уже готовились в случае чего вступиться за честь и достоинство оскорбленной старости, так как здесь и сейчас она им представлялись правее.
Тогда…
Дверь вагона ощутимо открылась, и внутрь вошел мужчина средних лет, с бородой и в белых одеждах – Иисус. В вагоне воцарилась волнительная тишина. Тот, ни слова не обронив, глядя только вперед, словно не идя, а плывя по воздуху, направлялся в кабину машиниста, поскольку попутчики ехали в головном вагоне.
– Ряженный, – как-то неуверенно высказался мужичок без особых примет, когда тот уже вышел из вагона – Видал я его уже где-то… на вокзале… вроде…
Электричка вздрогнула, тронулась.