А под утро небесная канцелярия отпустила на грешную землю новую партию снега, пушистого и добродушного. Никита, подходя к универу, трактовал это как добрый и верный знак. И, как выяснилось, не напрасно. Экзамен выдался из категории тех, которые сдаются автоматически, самим фактом присутствия. Препод Антон Павлович был человеком с пониманием всей условно-сословной структуры теперешнего образования: заплатил – получил, забыл заплатить или не сумел – собирай сумму или выбывай из игры, забил – игра окончена, никто не держит. А хочешь получить престижное образование – дуй в Оксфорд, Стэнфорд… или как их там? Именно так и поступают со своими детьми чиновники и видные артисты, хоть на публике и корчат из себя огромных патриотов и любителей всего самого русского. Но ценные активы в виде детей, денег и прочих бумаг, почему-то все равно предпочитают держать за семью морями, а то и вовсе – за океаном. И препод Антон Павлович был не из тех, кому жаждалось переиначить систему образования. Ему хотелось только тихо-мирно быть частью системы, просто от понимания того, что он с рождения всегда был частью какой-нибудь системы. И, возможно, потому невозможного со студентов никогда не требовал, считая, что знания… они, как грязь, налипающая к ботинкам. Что-то непременно отвалится при ходьбе, а что-то и подсохнет, останется. А так, коли на экзамен пришли, значит уже студенты не совсем никакие, стало быть, уже достойны четверки с минусом – как минимум.
Никита, вытянув любой билет, дожидался своей очереди в череде сдающихся. Он посматривал, как препод внимательно прислушивается к говорящим головам, только и виднеющимся из-под кафедры, после чего снисходительно улыбается и, расставляя четверки-пятерки, отпускает с миром. И вот уже и Никита предстал перед ним говорящей головой, рассуждающей о том, что «Экономика поэзии» – дисциплина необычайной практичности. И далее о том, что если поэзия живет по законам рынка, то это хорошая поэзия. То есть к ней вполне применимы все те же принципы, что, скажем, к морепродуктам или джинсам: если продается – значит талантливо и толково, если нет, то поэзия слаба и невыразительна, а если болтается на грани рентабельности, то нужно либо увеличить поток сочиняемых творений и взять количеством, либо же все-таки провести грамотное исследование в целях тщательного изучения спроса, после чего уж выдавать аккурат то, что потребно и по нраву народу. Антон Павлович, конечно, сразу подметил, что Никита ни разу не посещал его лекций. И не только потому, что не видел этого юношу уже пару-тройку лет, курса с четвертого, а скорее потому, что «Экономику поэзии» тот трактовал больно вольно, отступая от академических норм, но все же достаточно верно, чтобы поставить пятерку с минусом. Антон Палыч не шибко любил, когда ему просто-напросто пересказывают его же конспект, абзац в абзац, без понимания предмета и изюминки, а потому большинству из тех, кто просто исправно ходил, прослушал курс, но не вник и не просек, он ставил выверенные четверки.
Не то чтобы Никита серьезно готовился и ко второму экзаменационному испытанию. Снова вся обстановка томила: то клонила ко сну, то выбивала из колеи. На кухне щелкал чайник, этажом выше шумел алкаш, вновь заходила, на сей раз за какими-то крупами, неземной красоты соседка, всякий раз малость смущающая своими рабоче-крестьянскими манерами и южнороссийским говором, но все же, что ни говори, волнующая кровь. И Никита снова и снова пробовал сосредотачиваться на взятом взаймы конспекте, но опять и опять что-то мешало и сворачивало разум до размеров одной только мысли о чем-то крайне ненаучном. Но только до тех пор, пока вновь не грянуло озарение, что экзамен по «Философии междустрочий», между прочим, тоже вполне поддается сдаче без особенных приготовлений, тут главное – вспомнить все в ответственный момент, а там уж как пойдет.