Назавтра же Никита сделал все возможное, чтобы приехать к 12:00, но все равно малька запоздал. Вскоре его вызвала на ковер комиссия, в которую входили самые авторитетные, следовательно, и беспощадные преподы, а также декан и ректор. Комиссия тут же уставилась в Никиту строгими взглядами, держа театральную паузу, и лишь дипломный руководитель слегка покачивала головой. Неловкая тишина оборвалась речью ректора, перед которой лежал несчастный курсовик, раскрытый к тому же на самой неудачной странице, и та говорила о том, что уровень курсовой преддипломной работы не оставляет надежд на дальнейшее обучение, после чего деликатно поинтересовалась у Никиты его отношением к службе в армии… Никита было заикнулся о возможности дать ему еще один шанс, наипоследнейший, и даже вкратце поведал им грустную историю про жесткий диск. Но и она не тронула сердец этих умудренных жизнью дам, ничего-то не понимающих в этих компьютерных загогулинах, а только и знавших, что оттуда нынче качают не то что курсовики, но и целые дипломы, а потому относившихся ко всему этому пространству крайне враждебно. Подытоживая, ректор сообщила, что через год можно вновь попробовать свои силы, можно даже, на некоторых условиях, уже сейчас достичь просветленного состояния академического отпуска… Но Никита уже все понял и не слушал. И, раскланиваясь, склонялся к выходу… до тех пор, пока не вышел вон.
Минут через пять он уже брел окрестностями Фонтанки в сторону вокзала. Случилось острое желание немедля, без отлагательств и промедлений, махнуть в пригород. В Царское Село! или может лучше в Павловск? Решение еще созревало, но и там и там открывались перспективы отменно подышать воздухом, потоптать снежок, зайти в придворную кафешку, где выпить обжигающего глинтвейна, закусывая медовыми пряниками… И бережно подумать о тех воистину огромных возможностях, которые открылись столь внезапно. «Вот ведь странно, – размышлял на ходу Никита, – странно все складывается, не по плану идет, не как принято… Работы нет, теперь вот универ… Да, да, отчасти в результате моих действий или… бездействий, отчасти от… всяких там факторов, аспектов. Надо же… как этот диск накрылся… символично… нашел время… Это уже не жесткий диск – это жестокий диск! Да уж… Никита Рязанский строил город и ему не хватило гвоздя… Но отчего… на душе так спокойно, легко? Как будто не утратил, а приобрел. А сколько теперь времени есть! Как никогда! И все можно начать с начала, все… с чистого листа! Прям завтра… В любом направлении, в любую плоскость пустить свои усилия… Тем более, что мне есть чем заняться. А так ведь… ну зачислили бы меня на практику сегодня, загрузили бы башню всяким мусором на полгода вперед… и было бы что? Чувствовал бы я себя так славно, если бы завтра на практику? Едва ли… То-то и оно…Да и практику чего? а так… хорошо, легко, свободно… и все впереди! И уже сейчас можно махнуть, куда вздумается… В Царское село! Или… все-таки в Павловск?».
Не у дел
Абсолютная работа, идеальная. Именно на такую пристроился Никита. Без протекции высоких покровителей и рекомендательных писем. Сам по себе, взял и устроился. Просто предъявил свой внушительный послужной список, складки ума – и этого хватило.
Коллектив принял новобранца безоговорочно дружелюбно. Горячо жали руки, улыбались. Вводили в курс дел. Объясняли положение вещей как бы невзначай, но при этом достаточно подробно и доступно пониманию. И речи быть не могло о каких-либо недомолвках и недосказанностях. А все потому, что в коллективе все были равны настолько, что даже вливание нового работника ни в коей мере не сказывалось на устойчивости и гармоничности равновесия. В коллективе просто неоткуда было взяться всяким неофициальным лидерам и серым кардиналам, мракобесам-подстрекателям и продажным крысам, подковерным играм и компроматным войнам. Были, а как же, формальные руководители, но вели они себя настолько непосредственно и открыто, доброжелательно и корректно, настолько слились с ведомым коллективом, что подопечные и сами не замечали, как в ходе беседы начинали звать своего шефа Николая Петровича просто Коленькой. Да тот и сам на корню пресекал всевозможные лести. Кому какое дело? Ведь цель у всех едина – дальнейшее преуспевание и процветание родной фирмы. А субординации всякие, крики-окрики, втыки, потасовки в курилках – это, известно, приметы и признаки конкурирующих фирм, уже отдающих себе отчет, что деньки их сочтены, чувствующих уже некоторую историческую обреченность от своего поведения бизнеса. От осознания того, что не сдержать им натиска той фирмы, где работал теперь Никита. Нет, не в Никите дело, отнюдь. Это ему самому в кои-то веки улыбнулась удача, крепко свезло, что угодил в коллектив с таким уютненьким микроклиматом, с такой здоровенной атмосферой, проникнутой взаимным уважением и обожанием.