Немного больше остальных Никите запомнился пассаж главаря либеральных демагогов, который, словно пытаясь реабилитироваться за эпизод с девочкой, хотя бы попытался сделать шоу и взволновать мутную водичку: «Вы только вдумайтесь повнимательней, кто является символом правящей партии, этих надменных подонков – это ведь медведь! Стоит ли говорить, что медведь – животное для человека опасное. Очная встреча с медведем крайне нежелательна для представителей нашего народа, поскольку не сулит никому ничего доброго и вечного. Точно так и встреча с представителями «Двуединства» для народа чревата сплошными неприятностями. Ведь можно и ослепнуть от этих бесконечных мигалок, оглохнуть от их медвежьего рева, да и просто спятить от расхождений между говоримым и реально делаемым. И не будем забывать, что в глазах иностранцев, которым мы так стремимся понравиться, наш медведь – это символ бюрократической неповоротливости и неуклюжей грубой силы, с которой все у нас делается. И вся Россия для них – глухой и непролазный лес, полный неожиданностей и опасностей, к тому же с ужасным инвестиционным климатом. Так к чему уважаемая партия «Двуединство» тиражирует образ медведя? Не потому ли, что ведает, где мед, где самые сладкие кусочки, а? Не потому ли, что все тащит в свою берлогу? Так-то! Мы вам спуску не дадим, все раздадим народу, до последней пасеки! Любите медок, любите и холодок!».
Около двух часов в итоге длилось это утомление духа, пока режиссер не выкрикнул «Снято». Тут-то все как-то неожиданно и закончилось. Партийные вожди при выключенных камерах двинулись друг к другу обниматься и брататься, словно старые друзья, не видевшиеся уже дня два, как раз с последней пятничной парламентской сессии, которую, правда, все опять закосили, забив на нее. Хотя на ней и обсуждался законопроект, обязывающий студентов быть на всех лекциях… И вот теперь в них пришло понимание, что все эта неприятная условность и дань типа демократии, согласно которой они должны отчитываться перед нижестоящими, то есть вообще перед не пойми кем, слава богу, позади…То есть можно тряхнуть стариной и пойти в баню. Вдохнув воздух подлой грудью, партийцы потянулись на выход, в благоустроенность коридора, позабыв, кажется, даже толком попрощаться с публикой, чье расположение они якобы все это время пытались завоевать. Символично, что наспех приклеенный к студийной декорации плакат «Россия без мздоимства и лихоимства!» уже покосился и сползал вниз, готовясь к полному падению.
Спустя пятнадцать минут Никита уже сидел в кофейне вместе с Ларой и, удивленный увиденным, выуживал у нее: неужели эта профанация пойдет в эфир? Понятно, что народонаселение все реже смотрит ящик, но все-таки, все-таки еще поглядывает туда от тоски. Палмер успокоила его, сообщив, что в эфир пойдет не совсем то, что он только что наблюдал. Программа появится в эфире через неделю, на буднях, в рабочее время, чтоб никто ее особо не увидел. Волшебные редакторы смонтируют материал так, что возникнет стойкое ощущение многопартийной системы, внутри которой кипит борьба идей и людей. Маленькую девочку с ее хитом шансов увидеть нет – не формат, да и сам понимаешь… Никита поделился своим наблюдением, что вся эта политсуета до боли напоминает ему игру в царя горы… Кто пролез на гору, тот всем доволен и держит оборону. До тех же кто остался у подножья горы им и дела нет, а вот кто метит в новые цари, того в первую очередь и надлежит скидывать вниз, подальше от претензий на корону. Вот и вся политика – скучно и пошло. Прощаясь, Лара то ли в шутку, то ли всерьез рассказала, что по коридорам бродит слух, будто на следующие выборы вместо отмененной графы «Против всех» введут пункт «За всех», так как текущая ситуация ущемляет права тех граждан, которым нравятся сразу все…
Вечером в дневнике Лары Палмер появилась запись следующего содержания:
«Сегодня вновь убедилась, что власть в России сродни стихийному бедствию или досадному погодному явлению, которое нельзя изменить, задобрить ритуалом или предугадать, можно только попривыкнуть или отмахнуться. Кто бы ни оказался на вершине – знает только одно дело: обслуживание интересов своих приближенных и личное обогащение. Сегодня у власти одни, и они всеми средствами удерживают себя в этом положении, словно играя в «царя горы». Но рано или поздно на вершину горы, путем коварства и подлости, вскарабкаются другие, сбросив с трона старых. И, вероятно, точно так же примутся отстаивать свои завоевания, предсказуемо удерживая пониже всех других и остальных, которые метят на их место. И которых не метят тоже, на всякий случай, чтобы и соблазнов не возникало. Чтобы голова не слетела с плеч, ее в нашем королевстве надежнее вообще не поднимать и не высовывать. И чем подлее и циничнее цари себя поставят, тем дольше продержатся на достигнутой высоте. Другой вопрос: стоит ли считать это высотой? Ведь рано или поздно и их силы иссякнут, и на сцену придет очередная смена-подмена. Другая по атрибутике, но схожая по духу. И в подобных горах появление власти, чьи помыслы и действия направлены на повышение уровня жизни людей, или развитие гражданской инфраструктуры – представляется малореальным. Цари горы тратят всю свою прыть и хваткость на удерживание себя на вершине на максимально возможный срок, в идеале – до физической смерти. Причем некоторым из них удается и после смерти влиять своими прежними приказами и капризами на дальнейшее развитие общества, если можно говорить о развитии… А чем дольше удается проходить в царях, тем больше времени и возможностей на извлечение выгод и удобств. Но ведь никто из них не знает наверняка, насколько надолго он присосался к кормушке, а потому спешит извлечь выгоду быстро и жадно. Но даже насытившись, ничего не меняется: их аппетиты только растут. Может ли в таком построении найтись место мыслям о неком благе народном, о долге перед людьми, когда люди, то есть заведомые просители – есть дойные коровы, которые и приносят личное благосостояние? Сил хватает только на показуху и обещания, весь пар уходит в пиар. Что мы и видим, что мы и имеем. Почему личная жажда наживы оказалась выше желания жить в достойной и развивающейся стране, в которой смогут жить и собственные дети, судить не берусь, но есть мнение, что все это весьма неспроста. В России сложилась каста неприкасаемых, имеющая смысл прямо противоположный индийской иерархии. Знаю, многие им завидуют, тайно или явно мечтая занять их место, рисуя в уме картины беспечной и красивой жизни. Но стоит ли тут завидовать, когда распухшие банковские счета и яхты с собой в могилу не прихватишь. А отвечать все равно придется. Повезет, если не при жизни. Но история рассудит по высшей строгости. Да, историю у нас умеют и пересказать, и обелить. Переписать даже учебники истории, в соответствиями с новыми потребностями и нуждами… Но память народную и генетическую сложно подправить и провести, а каждый властитель как бы он не назывался по должности, остается именно тем, кем был в сущности – тираном, глупцом или предателем. И если задуматься, а был ли в отечественной истории, хотя бы и за прошлый век, хоть один политик, которого потом не проклинали бы и не высмеивали? Кого провожали бы в последний путь искренними цветами, благодарными словами и светлой памятью? И что нам со всем этим делать? Похоже, что и остается только быть вне политики или выше политики… Или все-таки… Нет, здесь пусть каждый для себя решает сам…».