Пильман узнал легенду о "золотом шаре" совершенно случайно. Неизвестно, чем руководствовался Мозес, но однажды он рассказал Пильману удивительную историю о таинственном "золотом шаре", который якобы способен сделать счастливым любого человека.
- Глупая идея, - сказал Пильман. - Наш Институт человеческим счастьем не занимается.
- Хочу похвастаться. В мою историю, сляпанную на коленке, поверил профессиональный русский фантаст.
- Достижение. Мне-то вы зачем все это рассказали? - удивился Пильман.
- Хочу попросить об одолжении. Если кто-нибудь из институтских лаборантов обнаружит "золотой шар", сразу несите ко мне. Я заплачу большие деньги. Кстати, если кто-нибудь из русских отыщет "шар", тоже неплохо. Вы, наверняка, уговорите их отдать его мне. За деньги, естественно. Очень большие деньги.
Пильман подумал, и легенда о бесплатном счастье ему понравилась, особенно в той части, которая касалась выплаты денег, очень больших денег. Он стал решать, кому из русских следует рассказать о "золотом шаре", и быстро понял, что с Алмазовым, говорить бесполезно, этот от легких денег, плывущих прямо в руки, ни за что не откажется, но толку от него ждать не стоит. Оставался Кирилл Панов. Этот человек к деньгам относился без фанатизма. И Пильман поспешил поделиться с ним столь светлой и благородной идеей привнесения счастья человечеству.
Реакция русского оказалась парадоксальной: он засомневался в пользе массовой раздачи бесплатного счастья. Довольно резко. Ссылался почему-то на второе начало термодинамики и какого-то древнего русского ученого Ломоносова. Несколько раз процитировал его изречение: "Если где-то у кого-то вдруг добавится, у другого обязательно что-то убудет".
- Нельзя к человеческому счастью применять сухие научные законы, - возразил Пильман.
- Можно, - ответил Панов. - Игра с нулевой суммой. Суммарное счастье человечества не изменится.
И это утверждение прозвучало очень внушительно. Пильман вынужден был признать, что Панов прав. Но только в том случае, если подсчитывать прибыль и убыток чересчур скрупулезно. Чего в обычной ситуации никто не делает. На практике счастливчик радуется и рассказывает всем, как ему повезло, а неудачник страдает молча. Так что собрать достаточную для анализа экспериментальную информацию очень сложно.
- Вы слишком строги к людям, - сказал Пильман. - Я приведу вам наглядный пример. Казино. Азартные игры. Кто-то выигрывает, кто-то проигрывает. Но счастливы все, потому что их привело в это заведение общая страсть к игре. Проигрыш или выигрыш - часто не так уж и важны, люди получают яркие переживания, всплеск эмоций. А какие они у конкретных людей - положительные или отрицательные - это не важно. Азартная игра - сама по себе награда и кратчайший путь к обретению счастья. В конце концов, мы не можем решать за людей, что конкретно приносит им счастье. Не исключено, что страдания. Иногда мне кажется, что наше преувеличенное внимание к успеху порочно.
- А потом эти счастливые люди стреляются, вешаются или прыгают с моста в речку, - мрачно сказал Панов.
- Да. Такое случается, - вынужден был признать Пильман.
- Кстати, про пресловутый "золотой шар" мне вчера рассказал фантаст Молниев. Так что у меня было время обдумать последствия раздачи бесплатного счастья.
- Но теперь мы знаем, что делать, если "золотой шар" попадет в наши руки.
- Вот как?
- Мы отдадим его Мозесу. И получим за него большие деньги. И три человека станут счастливыми: мы и Мозес.
Этот абсолютно случайный и отвлеченный разговор имел неожиданное продолжение. Утром к Пильману в гостиницу пришел озадаченный Панов, что само по себе было удивительно. Их взаимоотношения не предполагали частных визитов.
- Наверное, я не имел права нарушать ваш покой, и мне не следовало беспокоить вас, не спросив разрешения. Но наш вчерашний разговор позволил мне нарушить правила. Произошло удивительное событие, мне кажется, я обязан рассказать вам о случившемся немедленно. Думаю, вас это должно заинтересовать.
Пильман был искренне удивлен. Незапланированный визит русского был нарушением протокола. Он не мог представить, что потрясающего могло произойти этой ночью с Пановым? Да еще столь сенсационное, что могло бы заинтересовать его, американского гражданина. Он приготовился услышать что-то по-настоящему важное. И не ошибся.
Панов был взволнован.
- Вечером я вернулся домой и сразу заснул. Мне снились сны: яркие и неотличимые от реальности. Но это единственное, что я помню. Не могу вспомнить ничего конкретного, осталось только ощущение прикосновения к чуду. Как будто кто-то, имеющий на это право, мне это разрешил. Понимаете?