Странник Запада - буквальный перевод поэтического псевдонима Сайгё.
Эндо Мотонобу (Ямасиро) действительно совершил сэппуку на 27 день после гибели Датэ Терумунэ и был похоронен рядом с его гробницей.
Кампания 1929 г. начавшаяся для Чжан Цзучена успешно, была им проиграна, и он снова бежал в Далянь, а затем в Японию. Генерал Собачье мясо вернулся в Шаньдун в сентябре 1932 г. и был застрелен на вокзале Цзинаня. По официальной версии, причиной была личная месть, по неофициальной - операция спецслужб Гоминьдана.
Датэ Дзюнноскэ (Чжан Цзунъюань) в 1937 г. создал Армию Шаньдунской автономии, воевавшую за независимость Шаньдуна. Современная китайская историография считает ее бойцов бандитами. По окончании Второй Мировой войны был арестован как военный преступник и расстрелян правительством Гоминьдана в Шанхае 9 сентября 1948 г.
Кавасима Ёсико (Айсингеро Сяньюй, Цзинь Бинхуэй) - работала на японскую разведку, убедила последнего императора династии Цин Пу И возглавить марионеточную империю Маньчжоу-го. В 1932 г. создала Армию умиротворения Маньчжоу-го, просуществовавшую до конца 30-х гг. В ноябре 1945 г. арестована в Пекине, приговорена правительством Гоминьдана к смертной казни за сотрудничество с японцами. Расстреляна 25 марта 1948 г. Ее тело было выставлено на публичное обозрение, позже ее прах был передан семейству Кавасима и похоронен в родовом храме. Тем не менее, существует версия, что она осталась жива, сумела скрыться и прожила еще много лет.
Рассказы
Дмитрий Раскин
Люди, клоны, клоны, люди
Я, Эдвин Остин, всю жизнь занимаюсь проектированием и производством клонов, нажил состояние - ну да, людям же нужен хоть какой-то эрзац бессмертия. И вот теперь мне понадобилось самому. Нет, я не претендую на многое. Мне надо только, чтобы, когда меня не станет (а это уже скоро!), моя Грейс дожила свое оставшееся, отведенное ей и положенное, не узнав, что меня уже сколько-то лет как нет.
Не хочу, чтобы она страдала. Избавить ее от боли утраты и пустоты одиночества - вот чему я посвятил остаток отпущенного мне Богом и замечательной нашей медициной времени.
Возраст, в котором я собираюсь уйти - это по нынешним временам не слишком-то и старость, но мой диагноз! Словом, вскоре мне предстоит долгая, но чисто растительная жизнь. А я не хочу. И не хочу для Грейси роли скорбной сиделки при таком вот бессмысленном овоще. И принял свои меры.
Это только в книжках и фильмах - раз! и вот вам, пожалуйста, клон. А когда перед тобой точная копия восьмидесятишестилетнего тебя самого, не умеющая не то что говорить и думать, но даже подтереть себя задницу... это тяжело выдержать. Пусть сам я сколько раз я объяснял клиентам, что пугаться не надо, наши лучшие специалисты обучат его всему и по истечении оговоренного в нашем контракте срока он ничем не будет отличаться от своего заказчика.
И вот теперь, когда он (я) готов - у нас это называется "в первом приближении адаптирован к жизни" - я должен наполнить его (свое) сознание своим прошлым, всем тем, что делало, делает меня собою, Эдвином Остином. Идеи "загрузить" в память клона память донора, имплантировать в мозг копии биокомьютер оказались контрпродуктивными - так получается если не киборг, то симбиоз человека и электроники. Я отказался от этого еще на заре своей деятельности. Пусть и потерял на этом. Упущенная выгода, да. Очень многим заказчикам нужны были киборги, не более. Пусть они и не хотят в этом себе признаться и обижаются очень, когда вещи называют своими именами Им даже удобнее, проще, уютнее с киборгами. Я же хочу защитить живое. Я пытался было убедить, предостеречь - они вступают в мир изощренной имитации. Потом понял, им и нужна была имитация. Что ж, их выбор, имеют право. Каждому по его мерке, по его масштабу? А я считаю, что человек должен оставаться человеком - и потому только клонирование. Сложность же выбранного мной направления в том, что клон обладает самосознанием (попробуйте научить кого-то говорить, думать и подтирать задницу, если у него нет самосознания). То есть мой клон знает, что он клон, и создан для того, чтобы заменить меня для того, чтобы я скрыл от своей Грейси факт собственной смерти.
Я учу его двигаться, держать ложку, морщить нос, как я. Учу его любить то, что люблю я и, соответственно, не любить не любимое мной. Боюсь упустить какую-нибудь деталь, какую-то мелочь, отсутствие которой может если и не выдать его полностью, но насторожить, испугать Грейси. (Впрочем, всегда можно сослаться на старческие изменения и надвигающуюся деменцию.) Понимаю, что претендую почти на невозможное. Но клон учится всему на удивление быстро и относится к делу творчески. Мои гены! А я вдруг ловлю себя на том, что "передаю ему свое прошлое" с купюрами, упускаю кое-что из постыдного, мучительного для меня. И оставляю за кадром кое-что, что не нравится, никогда не нравилось мне в себе самом. За всю жизнь так и не сумел подняться над собой, и вот теперь?! Но так, без душевных мук, без того, что обычно называют катарсисом... Ладно, какая разница?! Главное, Грейси проживет оставшиеся ей десять-пятнадцать лет с улучшенной версией меня. Такой ей подарок? (Клон уже знает, если это вдруг вызовет недоумение и подозрение, он должен подвести Грейси к тому, что сие есть результат наконец-то пришедшей к нему "старческой мудрости".) Но клон - оказывается, я стараюсь не называть его собою, Эдвином Остином - подхватывает, перенимает многое из того во мне, что я пытаюсь от него скрыть. Генетика, да? К тому же слишком умен и проницателен. Вдруг вижу, дело не только в этом. Он пытается мстить за то, что я накладываю свою личность на его самосознание. Я его понимаю. Есть даже некоторое чувство неловкости, может, даже вины перед ним (не слишком привычное для меня состояние). Но и он должен понять... Говорит, что понимает, всё понимает, но он же живой, проглатывает слово "человек", и ему, он не договорил, каково ему...