- Спасём дом, - кричит Олег.
Я присоединяюсь, хотя и понимаю, что спасать тут уже нечего. Хорошо хоть успели вывести всех жильцов и обошлось без жертв. Самое трудное будет после - все эти глаза, смотрящие на горелые остатки того, что так долго было пристанищем уюта и спокойствия...
Порошок крепко хватает пламя, сдирает его со стен. В треске потухающих головешек слышится "пожалей". Знакомая уловка. Я знаю, что и Олегу, и Киму мерещатся эти тихие стоны, и очевидно, что никто из нас жалеть огонь не будет. Мы будем добивать.
Огонь удаётся быстро затушить. Железнодорожный светофор, ещё одно видение, смывает белым потоком.
- Пройдёмся ещё раз? - предлагает Ким.
- Ага, пойдём.
Когда мы, пожарные, находимся в одном шаге от победы, огонь начинает убегать, и важно проверить все щели и норки, где он может притаиться. Иначе он найдёт там деревяшку или кусочек ткани, пустит корни.
Мы идём по коридору, заходим в каждую пострадавшую комнату и просто льём порошок. Льём вдоль плинтусов, льём за спинку дорогущего дивана, обливаем стойку для компакт-дисков. Это похоже на христианский обряд, мы изгоняем последних бесов из этого дома. Только люди вряд ли захотят вернуться сюда.
Через некоторое время завершаем обход. То ли минута прошла, то ли час прошёл. Теперь можно расслабиться.
Отпускаю ручку огнетушителя. Хочу уже выйти из дома, из этой жары. Подхожу к выходу и вижу, что двери нет. Точно, мы ведь сами её выбили, когда приехали.
На улице ясно, от яркого света в воздухе будто застыла едва уловимая дымка. Утром воздух казался мне душным, но сейчас, после пожара, мне кажется, что грянули холода. Повсюду люди стоят и смотрят любопытными глазами на дом, который почти полностью сгорел. Просто они ошарашены и не понимают, насколько похолодало. Им нужно одеться, иначе они замёрзнут.
- Так чей дом сгорел? - спрашиваю я.
- Соболева, бизнесмена, - отвечает Ким и ставит кружку на стол. - Ты уже третий раз спрашиваешь.
Сегодня нас трое: я, Ким и Ванька Пульт. Олег не смог прийти, дела какие-то сердечные.
- Теперь запомню.
- Не запомнишь. С ним говорят, а он на женщин пялится. Она скоро загорать начнёт от твоего взгляда.
Я действительно поглядывал на женщину, которая сидела за дальним столиком в компании с мужчиной. Судя по виду, обоим уже под сорок, моего возраста, но она очень яркая. Брюнетка на загляденье, может рекламировать модные шампуни.
- Ты всегда так смотришь? - спрашивает Ким.
- Как?
- В затяг.
- Нет. - Я пытаюсь сменить тему: - Раз бизнесмен, то, возможно, конкуренты подожгли.
- Всё возможно.
- По телевизору показать должны, - говорит Ким. - Сгорела бы квартира обычного трудяги - хрен бы кто показал. А если воротила какой-то - покажут. У нас по телику или хоромы, или бомжатники показывают.
- Я тут по телевизору недавно смотрел, - начинает Ванька Пульт, - знаете, как некоторые насекомые ведут себя при пожаре?
Я пренебрежительно махаю рукой.
- Да ты не бойся, я не про скорпиона, жалящего себя. Короче, есть где-то в Канаде, вроде как, такой особенный жук, который издалека улавливает, где лес горит, и потом он и другие его сородичи летят к пожару, пока другие животные разбегаются. Там жуки и спариваются, на пепелище прям. И закладывают яйца в сгоревшие деревья, чтобы потомство было в безопасности. Ведь все от пожара убежали да улетели. Представляете?
- Да, интересненько, интересненько, - говорю я. Рассказ и правда примечательный. Ненадолго задумываюсь и добавляю: - А если нет нигде пожаров?
- Вот этого уже не рассказывали, - говорит Ванька.
- Тогда жук, конечно, сам лес поджигает, - в шутку говорит Ким.
- Наш Эркюль Шерлокович Марпл раскрывает преступления века между вторым и третьим литром, - смеясь, говорю я.
- Сын как, растёт? - говорит Ванька и щурится. Он спрашивает это почти каждый раз, когда мы видимся.
- Да ничего, хорошо всё, - говорю я. Отвечаю так всякий раз.
Снова мельком гляжу на брюнетку за дальним столиком.
- Да закажи ей коктейль, - усмехается Ким.
- Ага, ерша, - говорит Ванька.
Мы втроём криво улыбаемся. Вспоминаю, что мне мерещилась железная дорога.
- На пожаре ничего не заметили? - спрашиваю я.
- Нет, - отвечает Ким. - Ты прямо говори.
- Вагоны.
- Нет, а что за вагоны? - говорит Ванька.
Им пока рано, они ведь не так уж и долго работают. Я же за много трудовых лет научился видеть, как говорится, насквозь: вид огня, его характер, повадки, желания.
Это как попасть в некий иноземный регион - сперва кажется, что все жители на одно лицо, издают одни и те же непонятные звуки, одинаково ведут себя, странно реагируют. Но стоит пожить в этой стране, и начинаешь различать лица, какие красивые, а какие противные; потом ты научишься понимать поступки и понимать речь, узнаешь смысл и тонкости обрядов. С огнём то же самое - теперь для меня каждый пожар имеет свои неповторимые черты. Я давно работаю пожарным, очень давно, и научился определять огонь по оттенкам света, по частоте и громкости треска сгорающего дерева, по длине заострённых кончиков пламени...