Она его не слушала, вспоминала совсем другую телеграмму:
"Немедленно исключить! Министр культуры СССР"!
Сергей Сухоруков
Черный кофе
Мелодия звучала в его голове. Назойливо, навязчиво, прилипчиво. Она натягивала тонкими струнами нервы, гипнотизировала, шептала, кричала. Потом в памяти всплывали слова. И мелодия становилась лишь фоном. Исчезала. И тогда говорили слова. Повторяясь. Слова той самой песни. Песни с той самой грампластинки. Той самой, которая играла в тот вечер во время их последней ссоры с Наташей. Теперь уже точно - последней. Тогда он, грубо попрощавшись, бросился вон из ее квартиры. Но у порога Наташа окликнула его. Он нехотя обернулся. Но Наташа не просила его остаться. Глухим чужим голосом она велела забрать эту самую пластинку. И он забрал, хотя это был подарок, который он ей в тот вечер и принес. Принес, не надеясь, что это что-нибудь исправит.
Вернувшись домой, он положил пластинку в коробку с остальными. И вот она заиграла. Заиграла в его голове. Он не только слышал ее, но и физически ощущал ее твердую и гладкую поверхность, ее прохладу. Пластинка звала его. Притягивала. Соблазняла мелодией и дразнила словами. Зачем он принес ее домой? Почему не выбросил? Решено! Он сделает это сейчас. Сергей почти подбежал к коробке и не глядя сразу же вытащил именно т у. Она показалась ему не просто холодной, а ледяной.
Он сделал неуверенный шаг к двери. Что-то его удерживало от окончательного решения. Раскаяние?
"Последний раз...Послушаю последний раз,- пообещал он себе,- и к черту ее! Их обеих!".
Он подключил граммофон к сети, зарядил пластинку и ткнул иглой в ее край. И она заиграла. Сергей вздрогнул.
"Наташа...".
Он подошел к столу и резко выдвинул ящик. В углу, поверх бумаг, лежал ее перевернутый фотопортрет в дешевой рамке. Он осторожно взял его и повернул лицом к себе. Она улыбалась ему, как и прежде.
"Не сходи с ума!.. Разве может быть иначе?".
Подержав немного портрет, точно не зная, что с ним делать, Сергей посмотрел на играющую пластинку.
"В последний раз..."
И он поставил портрет на привычное место на столе. Сел перед ним на стул и долго, не отрываясь, смотрел на ее застывшее навеки лицо.
Наташу нашли мертвой в постели. Наглоталась таблеток. Так определил врач. И позже вскрытие подтвердило это.
"Боже! Они резали ее!".
Никто не знает, что привело молодую, здоровую девушку к самоубийству. Она не оставила никакой записки. Ее комнату внимательно осмотрели, но ничего не нашли. И только на письменном столе одиноко стояла маленькая чашка с недопитым остывшим кофе на дне.
Знал только он. Но его даже не вызывали т у д а. Хотя Наташина мать, конечно, знала, что они встречались. Бедная женщина. Ее не было дома в тот вечер, и она во всем винит себя.
"...Или это уже была ночь?"
Мысли Сергея путались, обрывались и возвращали его к их последней встрече. А льющаяся мелодия вкрадчиво нашептывала решение.
"Душно..."
Сергей через силу встал, подошел к окну и открыл его. Легкий прохладный ветер приятно освежил лицо. И Сергей, глубоко вздохнув, смотрел на ночное небо, где одна за другой гасли звезды, пожираемые тяжело плывущей черной тучей.
Звучащая музыка нетерпеливо заскрипела и захлебнулась. Стало тихо. Словно очнувшись, Сергей быстро выдохнул и обернулся. Пластинка не двигалась. Впервые за последние дни он улыбнулся. И с силой захлопнул окно. Стекло задрожало.
"Ты параноик,- сказал он себе.- Это обыкновенный кусок пластмассы".
Сергей спрятал проигравшую пластинку в чехол и небрежно бросил рядом с аппаратом. И поставил свои любимые "Воскресенье". Услышав первые звуки, он усмехнулся.
"Будь здесь Саша и знай он обо всем, то обязательно усмотрел бы в этом символизм. Нет, брат. Я просто люблю их музыку. И только".
- И только,- повторил он вслух, обращаясь почему-то к лежащей на полу пластинке. Она нравилась Наташе и сейчас, после ее смерти, казалась брошенной и даже жалкой. Покорная, молчаливая, пластинка больше не вызывала в нем боли. Однако Сергей чувствовал, что теперь ему будет неприятно хранить ее у себя. Записав между строк своих песен каждое слово, каждый взгляд, жест...его, Наташи - она не позволит ему забыть их последний вечер, е е последний вечер.
Отбросив сомнения, Сергей подобрал пластинку с пола, повернулся к входной двери и...замер. В глубине прихожей, в полутьме, он разглядел очертания человеческой фигуры. Странно изогнутая, неподвижная, она черным густым пятном выделялась на стене, которая хоть и слабо, но отражала комнатный свет. Кто знает, как долго она, затаившись, наблюдала за ним, но сейчас, обнаруженная, шевельнулась, отделилась от стены и медленно двинулась в его сторону. С каждым шагом выпрямляясь, светлея. Но оставаясь все такой же плоской, бестелесной.