Ну, а дальше... Не зря слышал наш барабанщик звук, чистый и ясный звук - звук, видимо, ангельской трубы, трубы ангела-защитника. Ведь всё, что происходит дальше, на последних страницах книги, иначе, чем посмертием не назовешь:
"...Сколько времени все это продолжалось, я, конечно, тогда не знал.
Когда я очнулся, то видел сначала над собой только белый потолок, и я думал: "Вот потолок - белый".
Потом, не поворачивая головы, искоса через пролет окна видел краешек голубого неба и думал: "Вот небо - голубое".
Потом надо мной стоял человек в халате, из-под которого виднелись военные петлицы, и я думал: "Вот военный человек в халате".
И обо всем я думал только так, а больше никак не думал.
Но, должно быть, продолжалось это немало времени, потому что, проснувшись однажды утром, я увидел на солнечном подоконнике, возле букета синих васильков, полное блюдце ярко-красной спелой малины.
<...>
...У ног моих лежал маленький, поросший лилиями пруд. Тени птиц, пролетавших над садом, бесшумно скользили по его темной поверхности. Как кораблик, гонимый ветром, бежал неведомо куда сточенный червем или склюнутый птахой и рано сорвавшийся с дерева листок. Слабо просвечивали со дна зеленовато-прозрачные водоросли..."
Райская идиллия. Райский сад. И, конечно, райский пруд.
И один из обитателей этого Эдема, "военный человек в халате" рассказывает чудесным образом очнувшемуся после смертельного ранения герою, что на самом деле произошло ранее, кто есть кто в той прежней (настоящей) жизни, расставляет, так сказать, все акценты в его нелегкой биографии. И жизнь подростка, в ходе этого рассказа, выглядит уже не цепью случайных несчастий, а довольно стройной цепью испытаний.
Пройдя их, эти испытания, Сережа получает посмертное воздаяние - попадает в райский.
И обо всем этом здесь, в Эдеме, поведал ему Некто всезнающий и всепрощающий. Ангел-защитник. Да, в образе чекиста, но что стоит ангелу принять привычный образ - вместо истинного облика, огненного?
Прощающий...
Да, разумеется. Именно прощающий. Вознаграждающий, воздающий.
И вот уже в земном раю появляется и отец нашего барабанщика - в земной жизни арестованный властями, но высшими силами прощенный и досрочно освобожденный. Правда, главный герой, похоже, не уверен в том, что перед ним - его реальный отец, что называется, во плоти.
То ли он, то ли не он...
Так и должно быть. В райском саду все и похожи, и не похожи на себя прежних:
"...Голос его. Его лицо. На висках, как паутина, легкая седина. Черная (траур? - Д.К.) гимнастерка, галифе, сапоги.
Да, это он! И я осторожно спрашиваю:
- Но ведь тебя...
<...>
- Да! Я был виноват! Я оступился. Но я взрывал землю (Чистилище? - Д.К.), я много думал и крепко работал. И вот меня выпустили...
<...>
- И тебя выпустили так задолго раньше срока?..
- Я взрывал землю, - настойчиво повторяет отец".
А далее репрессированный (читай: расстрелянный, ведь книга, между прочим, 1938-го года!) отец и застреленный злодеем сын летят в Москву, в этот Небесный Иерусалим советской культуры:
"...Мы подлетаем к Москве в сумерки. С волнением вглядываюсь я в смутные очертания этого могучего города. Уже целыми пачками вспыхивают огни.
<...>
...Огней зажигается все больше и больше. Они вспыхивают от края до края прямыми аллеями, кривыми линиями, широкими кольцами. И вот уже они забушевали внизу, точно пламя. Их много, целые миллионы! А навстречу тьме они рвались новыми и новыми тысячами.
<...>
Самолет опустился на землю. Взявшись за руки, они вышли и остановились, щурясь на свету прожектора..."
Тут кстати вспомнить еще одну книгу, из уже упоминавшихся ранее - "Иной свет или Государства и империи Луны":
""Я предполагал, что попал в тот мир, который мои соотечественники со своей стороны точно так же называют Луной; а между тем я очутился в раю, у ног божества, которое не хочет, чтобы ему поклонялись". "Вы совершенно правы, за исключением того звания бога, которое вы мне приписываете, - отвечал он, - между тем я только его тварь, но эта земля действительно есть Луна, которую вы видите с земного шара, а место, где вы сейчас находитесь, это земной рай, куда никто никогда не проникал за исключением шести человек: Адама, Евы, Эноха, меня - я старый Илия, - евангелиста Иоанна и вас"".
"...Нас осенила <...> гениальная идея: сделать дядьку-психолога пришельцем из прошлого...