Ведущий: Зона отдыха для правительства?
Харонзон: Зона. Только не для отдыха и не для членов правительства.
Ведущий: Для кого же?
Харонзон: Для расстрелянных".
И после этих слов, неожиданно, по мнению авторов фильма, хотя уже ожидаемо для меня, на экране пошли совсем другие кадры хроники - леденящие душу кадры Больших московских процессов 1936 - 1938 годов.
Выступление прокурора Вышинского.
Ответы подсудимых Бухарина и Рыкова.
Суровые лица судей.
Столь же суровые лица сидящих в зале.
Печатающиеся газеты и газетные заголовки, сменяющие друг друга:
"Расстрелять гадин!"
"Расстрелять их всех до одного, как бешеных собак!"
"Стереть с лица земли фашистскую сволочь!"
"Смерть шпионам и предателям!"
"Врагам народа житья не дадим!"
Гневные выступления трудящихся, на фоне всё тех же лозунгов.
И всё это в какой-то момент сменяется идиллическими картинами солнечной долины, покрытой травами и цветами, обрамленной зеленеющим на горизонте леском. Камера поднимается, и мы видим, что это - остров, посередине сурового северного моря-океана, постепенно затягивающийся туманом...
К слову - кадр вызвал немедленные ассоциации с финалом знаменитого фильма Тарковского "Солярис"; я даже подумал, что сейчас увижу Криса-Баниониса, упавшего на колени перед отцом-Гринько. К счастью, до этого не дошло. Густой туман затянул весь экран...
...а когда рассеялся, перед зрителями вновь предстало улыбающееся лицо главного героя.
"Харонзон: В секретных документах Земля Санникова с 1930 года фигурировала как объект "Лагпункт ЗС 1930 Государственного управления лагерей". Первая партия приговоренных к расстрелу осужденных прибыла туда в ноябре 1931 года. Эти "санниковцы" построили помещения для жизни, и, главное, работы будущих поселенцев. Кстати, лагерное начальство их называло "онкилонами", а первых работяг - "вампу", в честь соответствующих персонажей обручевского романа.
Ведущий: То есть, вампу построили для онкилонов бараки... и что потом?
Харонзон: Почему - бараки? Нормальные коттеджи, лаборатории, полигоны, мастерские. Я же говорю - это был не лагерь, а утопия. Видите ли, товарищ Сталин был человеком прагматичным. Он понимал, что не стоит реально ставить к стенке тех, кто может пригодиться в народном хозяйстве. В то же время, советский народ должен был знать, как сурово советская власть и лично товарищ Сталин наказывает тех, кто ведет вредительскую или иную опасную для страны деятельность, сотрудничает с буржуазными странами, с классовым врагом. И так далее. На самом же деле их отправляли не к стенке, а на тот свет... Просто тот свет представлял собою рай. Так что, можно определить Землю Санникова, "Лагпункт ЗС 1930" системы ГУЛАГ, промежуточным миром, переходным между тем светом и этим светом, между земной юдолью и райским садом. Так сказать, предрай, ступенька в рай окончательный, потусторонний. Потому что из этого идиллического уголка Крайнего Севера никто никогда не возвращался. Дальнейший путь был односторонним: в подлинный Рай... (Внезапно помрачнев). Или в Ад. Такое, наверное, тоже возможно. С того света, как известно, не возвращаются. Разве что призраки. Но кто станет верить призраку? Даже если это призрак отца Гамлета? Или призрак коммунизма?"
Зазвучала бодрая музыка, характерная для советских учебных и документальных фильмов. На экране я увидел характерную для 30-х годов научно-исследовательскую лабораторию - множество приборов, колб с чем-то дымящимся. Сотрудники в белых халатах что-то рассматривали в пробирках, писали формулы на доске, что-то горячо обсуждали между собой.
Внезапно, в группе ученых, стоявших у доски, я увидел... Николая Ивановича Бухарина! "Любимец партии" что-то объяснял остальным, постукивая мелом по доске. Титр гласил: "Руководитель НИИ Экономики социализма Иван Николаев".
Не успел я прийти в себя от этой неожиданности, как лаборатория сменилась полигоном с ракетой, стоящей на стартовой площадке. За подготовкой к ее полету следил маршал Тухачевский. Правда, не в маршальской форме, а в штатском костюме военного покроя. Рядом с ним, в таком же костюме, стоял Лангемак - конструктор ракет.