- Шел бы сам!
- Я на границе с Газой, у разделительного забора. Подняли по тревоге и не отпускают со службы.
- Ладно...
И вдруг его охватила оторопь, и какая-то дикая мысль с гвоздевой настойчивостью раз за разом ударила в мозг. Это же было! Было, было! Вчера это было, позавчера, пять дней назад, десять. Каждый день начинается со звонка Витора и заканчивается... Нет, нет! К черту такую вечную жизнь!
Лани и не уловил, когда перешел на крик.
- К черту! К черту! Ты меня слышишь, Витор? Иди ты к черту со своей выставкой! Мне Валя дороже!
- Какая Валя?
- Моя Валя!
- Меня со службы не отпустят.
- Отпросишься, не впервой.
И бросил трубку. И потянулся к бутылке, и хватанул из горлышка, взахлеб, сбивая напряжение и невероятную боль в мозгу.
Ближе к вечеру его разбудил телефон. Лани машинально посмотрел на часы: 17:15. Взял трубку. Поморщился, выдыхая первое слово.
- Алло! - выдохнул. Облизал пересохшие губы. - Кто это?
- Гарик! Не признаешь?
- А-а, Гарик? Ох, и посидели мы вчера. Голову так и ломит.
- Вот и звоню по этому поводу. Не пора ли поправить здоровье? А то проспишь все новости, и выгонят тебя из редакции.
- А что произошло?
- Полчаса назад рвануло терактом у разделительного забора с Газой.
- Есть жертвы?
- С их стороны - не знаю. С нашей - трех резервистов порвало осколками.
- Да-а... Опять "жертвы мирных соглашений", как напишут леваки. Но это не по моей теме.
- А то, что нам завезли ящик французского "Наполеона"? Это по твоей теме?
- Уже спускаюсь.
У входа в кафе-бар "Гармония" выдохнул перегар с присвистом, продул легким кашлем горло, чтобы избавиться от изжоги. И взялся за входную ручку, бац! - внезапный толчок двери. Инстинктивно отпрянул в сторону, ушиб голову, чуть выше виска, о косяк.
- Черт! Чтоб тебя! - чуть не выругался, но признал старого приятеля Гришу, с кем некогда учился в универе, и проглотил набежавшие слова, матерного значения.
Прошел к стойке.
- Соблазнил? - спросил бармен, кинув руку к пузатой склянке "Наполеона".
- Не то слово. Витор заходил?
- Минуту назад. Прибежал, как взмыленный. Со службы, говорит. Времени в обрез. Промочить горло, снять форму, помыться и на выставку.
Лани неосознанно перевел взгляд в угол кафе, к окну, неподотчетно ожидая увидеть за столиком девушку.
Бармен перехватил его взгляд. И чему-то тайному улыбаясь, сказал:
- Витор ее увел.
- Кого?
- Туристку из Питера. Сама не своя, с чемоданом, и деваться некуда, а тут на подхвате Витор.
- И?
- Хапнул стакан, присмотрелся к подружке и пригласил на выставку.
- Вместе с чемоданом?
- Чемодан обещался поселить у себя в квартире.
- А девушка?
- Девушка соблазнилась. Выставка ей очень пришлась по душе.
- Ну и Витор!
- Не промах.
- Твое здоровье, Гарик!
- Твое, Лани! - И они сдвинули рюмки. - Куда теперь?
- На кладбище. Лею проведать. Свечку зажечь, пока не стемнело.
Глава вторая
ЛУКАВЫЕ СРОКИ
А затем его ударили в поддых. И чтобы не мучился, добавили, уже по рухнувшему на асфальт, ногой. И бросились врассыпную, в сторону кладбища.
Лани вдавил клаксон, придав налетчикам прыти. Затем, тормознув, несколько секунд думал, как поступить? Проехать мимо сердце не позволяло. Везти пострадавшего в больницу тоже не сильно хотелось. И все же остановился. Все же вышел из "реношки".
"Окажу первую помощь и..."
- Спасибо! - сказал незнакомец и протянул руку. Нет, не для знакомства, а чтобы Лани помог подняться.
Лани помог. И не удержался - спросил:
- Чего это они?
- Со смертью своей не определились.
Незнакомец ответил как-то неопределенно, либо загадочно. Да и выглядел не совсем обычно. Облегающая тело серебристая роба с широким карманом на груди и такого же цвета туфли и кепи, повернутое козырьком назад.
- Чего-чего они сделали со смертью?
- То, что слышал. Как тебя звать?
- Лани.
- А фамилия?
- Ланиэль, - назвал свое полное имя, не желая первому встречному представляться по полной.
- Не припомню.
- А мы и не были знакомы.
- Я не об этом. Я о смерти.
- При чем же тут "не припомню"?
- Не припомню, чтобы тебя хоронил.
- Этого еще мне не хватало!
- Хватало или нет, но жизни ты, видать, наворочаешь, на целый век.
- Откуда такие сведения?
- Оттуда! - незнакомец указал на кладбище. - Я гробокопатель по прозвищу Гранд-мастер. Имею честь представиться... не на тот свет, - отрывисто хохотнул от своей утробной шутки. - Значит, так. Могилы копаю. И веду отчетность. Имя-фамилия, штатное место. Скажем, пятый ряд, шестое надгробие с краю. На возвышенности, стало быть. Сверху, заметь умом, приятный вид открывался. На иерусалимский спуск.