– Вячеслав выехал из клиники ровно в час дня на своей машине и поехал на встречу с кредиторами. Но он на нее не приехал. В два часа они позвонили сами и спросили, мол, что за ерунда? Я, естественно, сильно обеспокоился, попросил их подождать, взял вместе со своим заместителем машину и поехал по той дороге, по которой должен был ехать Вячеслав. Доехали до места встречи, ребята там ждали совсем уже обозленные… И никаких следов Вячеслава. Я рассказал им все как есть, пообещал разобраться с этим недоразумением и заплатить сразу же, как будет возможность, написал расписку, на том пока и разошлись. А что с теми деньгами и с Вячеславом, так и непонятно.
– Вы пытались еще как-то его искать?
– Конечно, я обзвонил все места, где он мог быть, лично ездил к нему домой, с его сестрой говорил, с невестой… Никто ничего не знает. Уехал – и как в воду канул! Найти деньги, конечно, для меня важно, – прижал руку к груди Россошанский. – Но прежде всего меня интересует, что случилось с Вячеславом. Честно говоря, я был бы даже рад, если бы выяснилось, что он просто загулял и пропил, грубо говоря, эти деньги и еще не отошел от похмелья…
– А что, разве такое бывало? – недоверчиво посмотрел на него Перетурин.
– Откровенно говоря, не бывало, – признал Россошанский. – Но всякое случается… Сегодня так, а завтра – по-другому может быть. Вон у нас Мишка Фомичев работает, для него это в порядке вещей. Если бы он загулял, я бы и не переживал даже, знал бы, чем это кончится.
– Но тут же получается, что Вячеслав уехал с деньгами по вашему поручению, и если загулял, то именно на эти деньги, – сказала я.
– Да он и на свои мог загулять, – махнул рукой Россошанский.
– Вы же только что говорили, что вообще не мог, не в его характере, – удивилась я.
– Я в том смысле, что он не бедствовал, – пояснил Эдуард. – Если бы уж так захотел уйти в загул, то легко бы мог это сделать.
– Да ну, какой загул! – оборвал его Перетурин. – У человека свадьба на носу, а тут загул! Кто знал, что он повезет деньги?
– Да вы зря прицепились к этим деньгам! – снова махнул рукой Россошанский. – Возврат этих денег – это было как бы между делом, просто, можно сказать, дружеский жест. Никто не воспринимал это как специальную акцию, требующую особых там навыков, опыта, сохранения секретности… Нет, естественно, мы не трепались по всей клинике, но и не видели смысла окутывать все лишней таинственностью. А у вас, мне кажется, уже сложилась своя версия? – вдруг усмехнувшись, обратился Эдуард ко мне.
Я удивленно приподняла брови.
– Ну, вам же уже все понятно, – с той же усмешкой продолжал Россошанский. – Вы будете утверждать, что он сам сбежал с деньгами. По каким-то там причинам – придумаете по каким.
– Ну, этот ответ напрашивается сам собой, – согласилась я. – Вячеслав один вез деньги и не довез… Раньше такого не случалось. Невесте он не позвонил и вообще никого не предупредил, что исчезнет. Загулы, как вы сами подтверждаете, ему не свойственны. – Я на пару мгновений замолчала, выразительно глядя на Россошанского. Затем, видя, что лицо его приобрело выражение «ну я же говорил!», продолжила: – Но вы же сами считаете, что это нереально, и ясно даете это понять нам. Вот я и хотела вас спросить – почему вы так уверены? Только потому, что знаете его много лет? Так можно быть знакомым с человеком и больше и не подозревать, на что он способен! Мы сами себя до конца не знаем, что уж там про других говорить!
– Дело не только в этом, – спокойно парировал Россошанский. – Иногда я доверял Вячеславу гораздо большие суммы. Однако он не пользовался возможностью кинуть меня.
– Это еще ничего не доказывает! Может быть, именно сейчас у него напряженка с деньгами? – Я пристально смотрела в лицо Эдуарду.
Подумав, Россошанский потер лоб и сказал:
– Именно сейчас деньги ему нужны. Но именно сейчас он и не стал бы исчезать.
– Почему?
– Потому что у него, как вы знаете, через неделю свадьба. Он уже и квартиру приобрел, и ремонт в ней сделал, и для свадьбы все купил. И, поверьте, денег вбухал куда больше, чем вез, чтобы вот так все это бросить, присвоить деньги и исчезнуть, – подытожил Россошанский.
– Эдуард прав, – решительно вступил Перетурин. – Кроме того, я знаю Вячеслава еще лучше и со всей ответственностью могу заверить, что он человек глубоко порядочный! Даже если бы у него были крайне тяжелые обстоятельства, он постарался бы все сделать по-другому, не так по-свински. Так что данную версию можете выбросить из головы, Татьяна, а то мы только время зря потратим.
– Хорошо, что вы говорите «мы», – со вздохом отметила я. – Мне может понадобиться ваша помощь.
– Х-м-мм, – нахмурился Родион, задумываясь.
В аргументах Россошанского, несомненно, присутствовала логика, но совсем отбрасывать первоначальную версию я не стала. За все время практики я уже не раз убеждалась, что человек порой способен на абсолютно алогичные и даже просто абсурдные поступки. Но вслух о своих размышлениях не сказала, спросив:
– А где живет Вячеслав?
– Он приобрел новую квартиру и жил там вместе с Вероникой, своей невестой. Улица Волжская, сорок пять, квартира восемь.
– А Веронику там можно застать?
– Да, она там так и живет. Только… – Россошанский замялся. – Я бы вас попросил ее не беспокоить.
– Почему? – удивилась я.
– Ну, она все равно ничем не сможет помочь. Она ничего не знает. Она даже не знает о том, что Вячеслав пропал.
– Как? – удивился Перетурин.
– Они договорились, что до свадьбы он поживет у сестры, Ксении. Ну, вроде обычай такой, что ли – какое-то время перед свадьбой не видеться. И когда я звонил туда, то не стал Веронике говорить, что произошло, просто спросил, не заезжал ли он к ней.
– И она сказала, что нет? – уточнил Родион.
– Совершенно верно.
– Могу вас уверить, что Вероника знает о том, что случилось, – мрачно поведал Родион. – Потому что мы с ней созванивались, и она сказала, что волнуется из-за того, что Вячеслава нет. Я так понял, что они, хоть и договорились жить пока раздельно, тем не менее встречались и перезванивались.
– Вот как, – удивленно покачал головой Россошанский. – Я не знал об этом.
– А вы сами с Вероникой хорошо знакомы? – спросила я.
Россошанский на мгновение застыл, потом ответил:
– Да, достаточно хорошо. А что?
– Она не может его покрывать? Я имею в виду Вячеслава. В случае, если он действительно решил исчезнуть сам.
– Вы опять о своем? – невесело улыбнулся Перетурин. – Нет, я же вам уже сказал.
– Подождите, – махнула ему рукой я. – Я хочу послушать Эдуарда.
– Нет, нет, – откликнулся Россошанский. – Даже если бы Вячеслав и задумал что-то такое, он бы точно не стал посвящать в свои планы Веронику. Просто это закончилось бы грандиозным скандалом. Еще раз вас прошу – не трогайте ее.
«Проверим, – отметила про себя я. – Может быть, придется проследить за этой Вероникой. Если она связана со своим женихом, то обязательно выведет на него. А уж тогда взять его – пара пустяков. Если, конечно, Вячеслав исчез сам».
Именно такой план действий созрел в моей голове. Да, и нужно подробнее поговорить с Родионом относительно того, что же представлял собой его друг. Дружба дружбой, но мало ли что в жизни случается! Версию самоисчезновения ни в коем случае отбрасывать нельзя.
– Я не хочу впутывать в это дело милицию, – продолжил Россошанский. – Если уж вы решили заняться этим делом, то занимайтесь. Только чтобы без милиции…
Он, как и в начале разговора, недоверчиво посмотрел на меня, а потом примерно такого же характера взглядом наградил Перетурина.
– Я понимаю, – кивнул Родион.
– У вас еще есть вопросы? – спросил Россошанский, явно намекая на то, что разговор неплохо бы уже и сворачивать.
– Да, – кивнула я. – Сестра сказала Родиону, что Вячеслав якобы должен был кому-то деньги. Вы не в курсе этого?