– Не знаю, – честно призналась Омельченко. – Да от кого ему скрываться-то?
Я посмотрела на Перетурина, который при этих словах нахмурился.
– Не знаю, – наконец буркнул и он, видя, что я своим вопросительным взглядом апеллирую к нему. – Вообще-то не от кого ему было прятаться, насколько я знаю. Но даже если и так, значит, его тем более нужно искать! Это еще раз доказывает, что он попал в беду! Я уже в этом не сомневаюсь.
– Людмила, а вы можете хорошенько вспомнить тот день, когда Вячеслав пропал?
– Конечно, – не задумываясь, сказала Омельченко. – Я его прекрасно помню.
– Может быть, вы заметили что-то необычное, подозрительное?
– Да не было ничего подозрительного, все как обычно!
– А в настроении Вячеслава вас ничего не насторожило? Ну, может быть, он нервничал или был расстроен? Может быть, у него какие-то личные неприятности были?
– Нет, – сожалея о том, что ничем не может нам помочь, прижала руки к груди Омельченко. – Уж извините, я не настолько близкий человек ему. Да вы бы лучше с Вероникой поговорили! – воскликнула она. – Может, она прояснит что-то.
– Кстати, а вы знакомы с этой девушкой?
– Да, конечно, – кивнула Людмила. – Она несколько раз приходила в клинику. Очень милая девушка, добрая, порядочная…
Людмила Омельченко, похоже, всех людей на свете считала добрыми и порядочными.
– А какие у нее отношения с Вячеславом?
– Какие могут быть отношения у людей, которые собираются пожениться? – недоуменно пожала плечами Омельченко.
– Вы часто беседовали с Вячеславом – ну, так, чисто по-дружески болтали?
– Довольно часто, – кивнула Людмила.
– Он что-нибудь говорил о предстоящей свадьбе? Ну, может быть, обмолвился, что, возможно, перенесет ее? Или жаловался на слишком большие расходы, связанные с ней?
Людмила решительно тряхнула светловолосой головой:
– Нет, ничего такого не было. Вячеслав пребывал в приподнятом настроении, часто шутил… Нас всех, кстати, он уже пригласил на свадьбу. И с какой стати ему ее переносить? Она должна состояться в июне, такой месяц чудесный! И у них уже все готово! А вообще… Если вам интересны какие-то подробности, то лучше поговорить с самой Вероникой. Кто лучше нее может быть в теме?
– Да, я непременно поговорю с ней, – ответила я и поднялась. – Пойдемте, Родион. Люда, значит, с вашего позволения, я возьму кассету с собой?
– Ой, да конечно! Пожалуйста!
– После того, как все закончится, я вам ее верну, – пообещала я, прощаясь с хозяйкой под доносившийся из дальней комнаты громкий храп Артема.
Выйдя из дома Людмилы Омельченко, мы с адвокатом сели в машину, где Перетурин спросил:
– Ну что, Татьяна Александровна? Есть у вас какие-то предположения?
– Относительно того, что на самом деле случилось с Вячеславом Колесниковым, нет, – покачала головой я. – Тут возможно несколько вариантов. Но их я озвучивать пока не стану. А вот относительно дальнейших действий могу поделиться с вами своими планами. Хочу как можно скорее поговорить с Вероникой. Как, кстати, ее фамилия?
– По-моему, Вересаева, – сказал Перетурин.
– Хорошо, я уточню, – кивнула я. – И заодно… – Я внимательно посмотрела на Перетурина. – Проследить за ней после разговора. Сдается мне, если Вячеслав кинул босса ради решения своих денежных проблем, то невеста должна быть в курсе.
Родион моментально принялся возражать:
– Да не кинул он его, я же вам уже много раз объяснял! Не такой он человек, не такие отношения у них с Эдуардом, да и вообще ситуация этого не предполагает! Мотивов у него нет так поступать, поймите!
– Всю вашу логику я понимаю и принимаю, – уверила его я. – Но в жизни люди порой склонны совершать и не поддающиеся ей поступки. Потому я и считаю необходимым проследить за Вероникой хотя бы для того, чтобы отмести версию о том, что она покрывает нечистоплотного жениха, и больше не тратить на нее время.
Родион ничего не ответил, и было непонятно, согласен он с моим мнением или нет. Он только недовольно покачал головой, а затем решительно заявил:
– Я еду с вами!
– Ради бога, – ответила я. – Тем более что я и сама хотела вам это предложить: Вероника знакома с вами, следовательно, пустит нас в квартиру беспрепятственно и не откажется от разговора. А там уже о многом можно будет судить по ее поведению. А вот визит частного детектива может ее насторожить и даже напугать. Если она в курсе дел своего жениха, то станет молчать, а если нет – толку от ее слов все равно не будет, еще, не дай бог, в истерику впадет. Правда, у меня пока что нет четкого плана, как все лучше проделать, но я думаю, что сориентируюсь на месте. Единственная просьба у меня к вам – не задавать самому неуместных вопросов, которые могут заставить Веронику насторожиться и замкнуться. Ни слова о том, что мы подозреваем ее в причастности к исчезновению Вячеслава. Договорились?
– Договорились, – не очень охотно буркнул Перетурин. – Но знаете, я все же…
Я предостерегающе подняла руки.
– Я прекрасно знаю, о чем вы мне хотите сказать, – ответила я. – Наберитесь терпения, я делаю все, что в ваших же интересах.
Перетурин взглянул на часы.
– Правда, вынужден вас разочаровать: сегодня поговорить не получится. Вероника типичный жаворонок, она рано ложится спать.
– Да уж, засиделись мы у Омельченко… – покачала я головой, взглянув на экран мобильника, где высвечивалось время. – Ну что ж, тогда давайте завтра. Может, это и к лучшему, я успею все обдумать и выбрать тактику. Вам когда удобно?
– А мне все равно, я в отпуске, – улыбнулся Перетурин.
– Хорошо, тогда созвонимся, – кивнула я.
Перетурин довез меня до дома, где я с радостью врубила сплит-систему и отправилась под душ.
ГЛАВА 3
Утро не принесло никаких погодных перемен. Едва взглянув в окно, я зажмурилась от яркого солнца, бьющего мне в лицо. И сразу же подумала о том, что теперь наслаждаться уютной прохладой мне не придется: сейчас предстоит ехать к Веронике Вересаевой. Как раз с утра пораньше, раз уж она такой неисправимый жаворонок!
Однако перед выходом из дома я все же достала свои двенадцатигранные кости и рассыпала их на подушке.
1+36+17 – В здании человеческого счастья любовь образует купол, а дружба возводит стены.
Да уж… Конечно, очень интересное философское наблюдение, но как оно может мне помочь в работе? А кости зря ничего не говорят. То ли от жары у меня мозги плавятся, то ли кости стали изощреннее, то ли старею…
Последнюю версию я сразу же отмела за ее несостоятельностью, решительно убрала кости обратно в мешок и зашагала к двери. Все философские загадки я оставлю на потом, а пока что буду следовать намеченному плану.
Перетурин, который обещал показать мне дом Вероники и заодно узнать, чем закончится мой разговор с ней, уже ждал меня внизу. Родион Евгеньевич по-прежнему был бодр, свеж и очень энергичен. Он протянул мне несколько фотографий, на которых я сразу же узнала Вячеслава Колесникова. Видимо, он был достаточно фотогеничен, поскольку на снимках практически не отличался от «живого» изображения на пленке.
Дом, в котором проживала невеста Вячеслава Колесникова, представлял собой новую кирпичную девятиэтажку с резными красными башенками и фигурными балконами. Квартиры здесь все были улучшенной планировки и стоили достаточно дорого.
«Должно быть, в стоматологической клинике «ДЕНТА-ОПТИМА» сотрудникам хорошо платят, – отметила про себя я, сидя в машине, и невольно задумалась над своими предположениями. – Или тут присутствуют вложения со стороны Вероники? А кто она у нас, кстати? Я ведь еще не выяснила, где она работает. Да и работает ли вообще?!»
В это время, словно подтверждая мои мысли, Перетурин заметил:
– Дом-то видите какой? Элитный. Значит, деньги у Вячеслава были. Неужели он стал бы еще и воровать? К тому же так открыто, да еще и у своего непосредственного начальника? Поганить ложку, из которой он ест, фигурально выражаясь! Ну, даже если предположить, что он был кому-то должен! Он бы сам попросил у Россошанского или, на худой конец, у меня…