К ним подбежал Рик Нунан. Он был возбужден и беспорядочно размахивал руками, словно отбивался от невидимых демонов.
- Вы видели? Нет, вы видели? Ничего себе! - заорал он и заплакал.
- В здании были люди? - спросил Пильман.
- Профессор Робертсон и двадцать пять строительных рабочих. Мы должны попытаться их спасти. Кто-то из них мог выжить.
Так нужно было поступить, но кто решится проникнуть в здание? Пильман задумался.
- Я вызвал спасателей. Правильно? - сказал Нунан, вытирая слезы рукавом пиджака.
В это время на крыше появились люди. Они были живы и могли передвигаться самостоятельно. Пильман узнал профессора Робертсона. Хорошо, что старик жив.
Только через пять минут Робертсон смог ответить на вопрос, который волновал всех: что с ним произошло? Он заикался и забывал некоторые слова. Но главное понять можно было: профессор ничего не понял и ничего не почувствовал. Внезапно стало темно. Это все, что он запомнил.
- Вы должны рассказать о том, что с вами произошло, любые подробности и ощущения, пусть самые мелкие и малозначительные. Профессор, вы же проваливались вместе со зданием. Сейчас важно собрать всю возможную информацию.
- Зачем? - спросил Робертсон.
- Происшествие наверняка связано с "хармонтским феноменом". Любая информация поможет нам в работе. Мы должны понять...
- А что, красиво получилось, - сказал Мозес и обидно рассмеялся. - Словно так и было задумано.
- Это ваши проделки?
- Считаете, что я могу закопать шестнадцатиэтажный дом? По собственному желанию. Щелкнув пальцами? Вы серьезно? Это просто смешно.
Этот человек, однако, нисколько не удивился, пожалуй, все произошедшее его позабавило и даже порадовало. Пильман вдруг почувствовал, что совершенно напрасно недооценил Питера Мозеса. Он явно знал о "хармонтском феномене" больше, чем кто-либо еще в этой стране. Включая самого Пильмана. Поверить в исключительную проницательность владельца провинциальной фирмы было трудно. Какими бы источниками информации он ни пользовался, тягаться с Институтом частнику не по силам. Даже если он црушник. Неужели он таскает в кармане пиджака кулек с гравиконцентратами?
Но было во взгляде Мозеса что-то непонятное, почти гипнотическое, Пильман с ужасом понял, что не сможет противиться воле этого человека. Самое правильное - постараться не портить с ним отношения. Дружба не дружба, но такого врага не хотелось бы иметь ни при каких обстоятельствах.
Наверное, Мозес догадался, что напугал Пильмана, понимающе покивал и обидно рассмеялся.
- Доктор Пильман, моя фирма останется надежным партнером вашего Института. Более того, лично я готов делиться любыми важными для науки фактами о "хармонтском феномене".
- Но почему?
- Я уже говорил. У нас разные цели. Но ваши научные исследования могут быть полезны для моей деятельности. Я заинтересован в успешной работе Института.
- А если наши интересы пересекутся?
- Не пересекутся. Меня ваша наука не интересует совсем. Сколько раз я должен это повторять?
- Не спрашиваю о ваших намерениях.
- А вот это правильно, - сказал Мозес. - Даже если я расскажу о них, вы ничего не поймете, только еще больше испугаетесь. Так что, пожалуй, воздержусь. Это было бы очень глупым поступком. Но помогать буду. Что-то мне подсказывает, что совсем скоро вам понадобится моя помощь. Обращайтесь. Всегда к вашим услугам.
Он приветственно взмахнул рукой, повернулся и неторопливо отправился в город.
Полный провал
Трудно было ожидать, что новый корпус Института провалится под землю сразу после того, как строительство будет закончено. Не удивительно, что Валентин Пильман растерялся. Он, естественно, отправил сообщение об обрушении построенного здания (правильнее было бы написать - провале, но это прозвучало бы чересчур двусмысленно) работодателю, советнику президента по науке Нилу Кларку. И стал ждать решения своей судьбы. На месте Кларка, он бы такого директора уволил безо всяких колебаний. Чего уж там, заслужил. Сам Пильман, впрочем, виноватым себя не считал.
На кого можно было бы свалить неудачу? Проще всего заявить, что для строительства было выбрано явно неподходящее место. Но участок выделил мэр Хармонта, а строительством занималась подрядная организация, к которой Пильман не имел никакого отношения.
Со своей работой он справлялся. Научная работа продолжалась, как будто никакого провала и обрушения не случилось. Ученые - люди странные. Они не любят только одного - когда им мешают работать.