- Нет, но это произошло только после того, как удалось преодолеть практически все культурные стереотипы. Мы могли бы поспорить о тысячах частностях, но в этом нет практического смысла. Однако, важно отметить, что ситуация, в которую мы попали, выпуская "XB-91", заставляет продолжать производить и дальше что-то подобное, пока не произойдут кардинальные изменения в мышлении конструкторов. Мы снабжаем их все большими аэродинамическими трубами, и все более сложными компьютерами, то есть занимаемся, чем угодно, но только не решением нашей проблемы. А должны разбираться с природой человека и смыслом его существования. И начать необходимо с вас и с меня. Мы должны переключить наше внимание с внешнего мира на внутренний. А это то, что наука, общество - вся наша культура с самого начала - боялись делать. Мы делаем вид, что изучаем себя с помощью электроэнцефалограмм и анализа состава крови и продуктов жизнедеятельности. Но это тоже подмена понятий, поскольку ничего не говорит нам о том, что это за существо такое - человек, что он делает и почему он поступает именно так. И вы упустили из виду мою мысль о функции культуры, как средства саморегуляции. Она вовсе не препятствует развитию, но удерживает рост в определенных рамках. Так что не следует путать культуру с агентством, ответственным за развитие общества. Это было бы все равно, что перепутать термостат с огнем!
Монтгомери почувствовал, что в нем нарастает раздражение, причину которого он и сам не мог понять. Нэгл казался самоуверенным типом, который считал, что знает правильные ответы на любые вопросы.
- И какое агентство, по вашему мнению, несет ответственность за развитие? - спросил он.
- Это, мой друг, - сказал Нэгл, - вы должны выяснить для себя сами.
- И, несмотря на все ваши претензии к школам, похоже, что вы решили создать еще одну.
- Наше заведение называют Школой, но это, конечно, неправильно. Наша главная задача - обратить вспять результаты деятельности обычной школы. Вы могли бы - и это было бы совершенно правильно - сказать, что мы занимаемся деобразованием.
- Лишением образования?
- Можно и так сказать. Но точнее, мы стараемся устранить контролирующую функцию саморегуляции, навязанную полученным вами образованием - учитывая, естественно, в какой степени вы хотите ее устранить и где получили образование.
- Даже если бы я поверил, что такое воздействие на человека возможно, должен сказать, что это звучит более чем угрожающе - как для отдельного человека, так и для всего общества.
Взгляд Нэгла стал более серьезным.
- Я бы не хотел, чтобы у вас оставались какие-либо иллюзии на этот счет. Такой подход очень опасен. Для обеих сторон!
Доктор Нэгл поднялся из-за стола, он и так сказал больше, чем хотел.
- Полагаю, что вам будет интересно лично увидеть, какие конкретные приемы мы применяем. Давайте заглянем на некоторые занятия.
Они вышли из кабинета, в коридоре было много дверей. У Монтгомери участилось сердцебиение. Нэгл явно намекнул, что не может быть и речи о том, что его примут в Школу. Впрочем, он хорошо справился со своим заданием и если подробно расскажет Доджу о сумасшедших теориях, ради которых был основана Школа, то сможет рассчитывать на повышение.
Доктор Нэгл остановился возле одной из дверей и взялся за дверную ручку.
- Это наш музыкальный класс. Занятие уже началось, но если мы не помешаем исполнителю, то все будет в порядке.
Монтгомери хотел спросить, с какой целью в школе, созданной, вроде бы, для обучения передовым технологиям, устраивают музыкальные занятия, но не успел. Нэгл медленно открыл дверь, и на них обрушился шквал звуков. Монтгомери увидел огромную сцену, занятую симфоническим оркестром, состоявшим, по меньшей мере, из ста исполнителей. Нэгл подозвал его и закрыл дверь.
Музыка была очень громкая. Монтгомери огляделся. Его не покидало чувство нереальности происходившего. Комната возле сцены была крошечной, и в ней находилось всего пять человек. Четверо, как ему показалось, сосредоточили внимание не на оркестре, а на пятом человеке, чья голова кивала и дергалась в такт музыке.