— Какая блестящая участь?.. Кто вам сказал, батюшка? — прервала, его Клавдиана.
— Кто сказал? Сказали мне собственные глаза, да и глаза всех тоже скажут со временем.
— Вы были во дворце? Что Государь? — спросила Клавдиана.
— Время скоро решит это, но по всем догадкам, перемена ветра для нас должна быть благоприятна. Весь двор опустил крылья; Иоанн повернул круто; но это не мешает. Из долины гротов он внезапно приехал в Старый дворец и расположился в нем как на биваках. Может вообразить, как действовала на всех неожиданность. Но это обдумано. Мой всегдашний совет, кажется, взвешен, оценен и исполнен. На старое жилье, за старые привычки!
Тут Сбигор стал подробно описывать все происшествия дня. Клавдиана задумалась.
— Сверх всего сказанного, — продолжал он, — у меня родились некоторые сомнения. Противники мои скрывают от меня все, что только может относиться к моим выгодам и чести; однако же, Клавдиана, я узнал, хотя не вовремя, то, что Властитель, переодетый, в день 4-го Травеня, был у меня в саду!.. причина мне известна…
Клавдиана вспыхнула.
— Батюшка— произнесла она — кто вам сказал?..
— Что ж тебя так удивляет это? Может быть ты сама знаешь?
— Я знала, батюшка, но не смела вам сказать. Властитель желал этого молчания до времени… — произнесла, Клавдиана смущенным голосом.
— Ты говорила с Властителем? — вскричал отец Клавдианы, вскочив с места. Неподвижно смотрел он на дочь свою, и несколько минут стоял, как будто лишённый языка. Между тем Клавдиана, как преступница, с замешательством рассказывала ему про таинственную встречу.
— Слава Богу! — произнес он наконец, успокоенный рассказом. — Жаль только, что народ узнал его, когда он входил в мой сад. А я полагал, что Царь желал встретиться со мною, потому что, как Царь, он должен же был видеть, что с новыми людьми вещи не могут сохранить старый порядок!..
После сих слов Сбигор-Свид почтительно подошёл к своей дочери, обнял ее, и удалился в свои покои, приводить в порядок мысли и обдумывать все предположения, клонящиеся к благу отечества, которое так много зависело от его попечительности.
Часть третья
Он жаждал достигнуть до той высоты, с которой можно окинуть одним взором всю землю, и раскаялся — земля показалась ему черным пятном на ризе вселенной.
На другой день солнце блистательно восходило над вершиною Бугорлу, при подошве которой лежала некогда древняя Халкедония; тень от Леандровой башни легла поперёк пролива; шум пространной Босфорании проснулся.
Еще не успело пробить на городской башне восьми часов, как от всех уже мест и направлений, дорожки к старому главному дворцу были проложены и утоптаны заботливостью людей, без которых не стоит ни одно царское здание.
В несколько мгновений, все пустые покои сделались жилыми; и все, на своем и не на своем месте, ожидало появления Властителя. Царский дворецкий, близ дверей опочивальни, давно уже ждал пробуждения Иоанна и звука колокольчика; но вдруг к удивлению, его, громко раздалось:
— Филип!
Дворецкого звали не Филипом.
— Филип! — раздалось снова из царской опочивальни.
— Кого зовёт Царь? — спросил он у двух вестовых охранной стражи.
— Не знаем! — отвечали они.
По всему дворцу пошли искать Филипа, известного Царю; и наконец нашли его в сарае, взваливающего на себя вязанку дров. Это был Филип истопник. Придворные слуги окружили его и торжественно повели во дворец. Не смотря на уродливость его, на одежду и низкий сан, двери пред ним отворились, и он боязливо вступил в опочивальню царскую.
Дворецкий прислушивался в дверях; но Иоанн не так громко говорил с Филипом истопником, как произнёс его имя. Вскоре Филип вышел.
— Что? — спросили его.
— Властитель приказал подать себе завтрак и вина.
— Завтрак и вина? — повторил дворецкий с удивлением. — Вина, которого он никогда не пил?
— Да — отвечал истопник Филип — приказал мне скорее принести завтрак и вина.
— Тебе?
— Да, никому другому кроме меня не велел он входить к себе без приказания.
Дворецкий пожал плечами, и хотел исполнять волю Иоанна.
Чрез несколько минут золотой поднос отдан был на руки новому слуге царскому, и он отнес его в опочивальню; возвратясь, он объявил, что Царь требует к себе доктора, который на днях приехал в Босфоранию.
— Не болен ли Царь? — спросили все с участием.